Исай Давыдов - Подвиг начинался в апреле

Солдатом Реветта Тарская была неплохим, к тому же веселым.

А в армии любят веселых солдат.

Вместе с ней уходили в армию из Алапаевска пятьдесят девчат. Они служили рядом, в соседних ротах, и всех уральских девчат в этих ротах называли алапаевскими.

Полк прожектористов, в который попала Реветта Тарская, взаимодействовал с истребительными авиационными полками. Он входил в кольцо прожекторных полей, созданное вокруг Москвы.

Сплошная стена ослепительного голубого огня поднималась с этих полей на высоту 3—4 километров. Фашистские самолеты не могли пройти на этой высоте незамеченными. Прожекторы ярко освещали их, ослепляя летчиков, а из темноты на них обрушивались советские истребители, поджидавшие врага на границах световых полей.

Было немало случаев, когда фашистские бомбардировщики поворачивали назад, едва завидев на своем пути стену голубого огня. Было немало случаев, когда фашистские летчики, позабыв о цели полета, яростно сбрасывали весь свой бомбовой груз на случайно обнаруженные ими позиции прожектористов. Потому что прожектористов фашистские летчики ненавидели и боялись больше всего.

Реветта Тарская, как и ее боевые подруги, своими наблюдениями на постах службы ВНОС помогала советским истребителям обнаружить и атаковать вражеские самолеты. Благодаря зоркой службе сотен таких же девушек-связисток, подмосковные прожекторные поля были препятствием для врага не только ночью, но и днем. Ночью фашистских летчиков слепили прожектористы. Днем неутомимые связистки из прожекторных рот наводили советских летчиков-истребителей на вражеские самолеты.

Связистки прожекторной роты (1944 г.) Вверху (слева): Клава Борисихина и Реветта Тарская (Алапаевск). Внизу: Тася Брызгалова (Ревда) и Зина Гасникова (Алапаевск).

Слева направо — вверху Ася Шипицына (1943 г.), Валя Соколова (1944 г.), Роза Елькина (1943 г.), внизу Феня Архипова (1943 г.), Октябрина Бабенкова (1944 г.), Рая Чернобровкина (1943 г.).

Немало комсомолок Свердловска попало прямо с Казанского вокзала в расположение 745-го зенитно-артиллерийского полка, которым командовал майор (впоследствии генерал-майор) П. А. Афанасьев. Полк защищал подступы к Москве с юго-востока.

В 5-й прожекторной роте этого полка служила лаборантка из Свердловска Рая Чернобровкина.

Заявление с просьбой отправить ее на фронт Рая написала 23 июня 1941 года, на второй день войны, отнесла заявление в Октябрьский райком комсомола и ждала, что ее вот-вот вызовут.

Однако ее не вызывали.

Рая по-прежнему работала лаборанткой в институте микробиологии и эпидемиологии и иногда напоминала о себе в райкоме.

Ответ все время был один:

— Пока нет возможности.

В апреле 1942 года про ее заявление вспомнили.

Будущих прожектористок 745-го полка учили в поселке, где был расположен штаб. Учили недолго, потому что основная учеба предстояла в боевых расчетах.

Впоследствии, когда комсомолки освоили обязанности номеров прожекторного расчета, командование смогло отправить в действующую армию немало мужчин, бывших бойцов прожекторных рот.

Рая Чернобровкина попала в Текстильщики и сразу же стала в расчете 2-м номером. Она включала и выключала дугу.

Поблизости от этого прожекторного расчета находилась зенитная батарея, с которой взаимодействовали прожектористы.

В первую же ночь Раиной службы на новом месте был налет. Рая исправно включала и выключала по команде дугу и наблюдала за работой москвича Череповича, который выполнял обязанности 1-го номера — вел поиск. Этот прожекторист ловил самолет почти мгновенно — стоило только услышать гул его моторов. Шаг вперед, шаг назад, поворот руки, вращающей прожектор, — и самолет в луче. А дальше — дело соседних прожекторных расчетов, дело артиллеристов.

В ту ночь был сбит самолет, пойманный лучом Череповича. Этого умелого прожекториста многие в полку называли снайпером. И на выучку к нему посылали бойцов из других расчетов.

К сожалению, Рае Чернобровкиной недолго пришлось служить возле этого мастера. Ее перевели на прожекторный пост, расположенный в Ново-Гиреево, близ знаменитой Кусковской усадьбы. И здесь Рае пришлось выполнять обязанности не только 2-го номера, но и связиста.

Пост этот был расположен в непривлекательном месте. С одной стороны — кладбище, с другой — болото. И в этом болоте Рая однажды чуть не утонула.

Ей было поручено в тот осенний день установить связь с зенитной батареей соседнего полка, расположенной по другую сторону болота. Местная девушка проводила Раю через болото по еле заметной тропке. По пути, как это и положено, связистка тщательно замаскировала линию. Настолько тщательно, что на обратном пути сама потеряла ее и сбилась с тропинки.

А в болоте сбиться с тропинки — значит попасть в трясину. Рая возвращалась в свой расчет одна, не догадалась задержать проводницу и на середине пути провалилась по грудь. Ждать помощи было неоткуда. Спасла девушку находчивость. Рая успела перекинуть винтовку с одной кочки на другую, и это позволило ей выбраться из воды. Но в осенней трясине Рая успела как следует промокнуть и после этого долго болела, лежала в госпитале. То холодное подмосковное болото и сейчас нередко напоминает о себе Раисе Николаевне.

После госпиталя Рая Чернобровкина служила еще на двух прожекторных точках в районе Перово, юго-восточного пригорода Москвы. На одной из этих точек Рая отключала во время грозы телефонный аппарат, и как раз в тот момент в линию ударила молния. Рая запомнила только столб пламени перед лицом и толчок в грудь. Очнулась на земле, под дождем, в пяти метрах от вдребезги разбитого аппарата.

Пошевелиться она не могла и снова потеряла сознание.

Девушка очнулась уже на носилках. Женщина, жившая по соседству, после грозы увидела лежащую на земле Раю и сказала командиру расчета, что связистку убило молнией.

Рая снова болела, не могла ходить. Но в конце концов ее вылечили.

А потом шутили в роте:

— Свердловчанок ничто не берет — ни трясина, ни молния.

Кончила войну Раиса Чернобровкина радисткой штаба полка.