Иштван Фекете - История одного дня. Повести и рассказы венгерских писателей

— Дрянь дела, — вдруг произнес он и наигранно-небрежным жестом принялся стряхивать с пижамы несуществующие пылинки.

Включил радио, повернул ручку до отказа: пусть соседи бесятся от злости. Затем разыскал старый резиновый мяч и стал «забивать голы». Рано или поздно он все равно станет знаменитым форвардом, и тогда плевать ему на географию, на всякие нотации, на все.

Мяч, ударившись в потолок, упал на стул, на котором обычно сидит отец.

— «Меня мать отдала в приют»… Ой, держите меня, я падаю! — ухмыльнулся Миши. Вдруг он начал суетливо одеваться; умываться, разумеется, не стал, отыскал в грязном белье свою любимую рубашку в клетку, хотя мать приготовила ему утром белую. Рубашка, правда, грязная и вся измята, но зато «форсистее». И к ней больше подходят узкие и длинные стильные брюки. Одну штанину у них ему на днях разорвали на площади, но он нарочно наденет их, назло им. Мама уже привела их в порядок, зашила, отутюжила. Брюки стали как новые, словно только что сшиты.

Миши скорчил гримасу.

— «Боюсь я за нашего сына»… Ой, держите, падаю!

Бог ты мой, если бы Карузо узнал, как над ним, Миши, дрожат родители, то наверняка высмеял бы! Карузо не миндальничает, ему никто не читает нотаций!

Карузо…

Миши сунул руку в карман. У него оказалось девять форинтов и двадцать филлеров наличными. Решил купить на них пачку «Кошута», сегодня он будет «верховодить» на площади. Уже совсем было собрался уходить, но неожиданно застыл посередине комнаты. Долго, пытливо смотрел на мух, вившихся вокруг люстры. Странные все же они создания. То долго парят на одном месте, то стремительно разлетаются в разные стороны, чтобы в следующее мгновение пуститься в головокружительный хоровод. То сделают сальто, то падают штопором, то летят правильным строем, не хуже настоящих самолетов.

В голове у Миши мелькнула мысль. «Завалюсь по географии». Но он отогнал ее и снова принялся созерцать мушиный хоровод.

…И вот он на площади, в кармане ключ от квартиры и пачка сигарет. До вечера еще далеко, но уже близится время, когда площадью завладеет Карузо с ребятами постарше. Поэтому он сел на скамейку, небрежно закинул ногу на ногу и осмотрелся.

Площадь. Засыпанная галькой дорожка, травка, цветы, деревья и скамейки с красными спинками. Сейчас мамаши как раз вывозят своих малышей загорать. Хромоногие пенсионеры сидят здесь, пожалуй, с самого утра в тени на скамейках и, что-то бормоча и кивая головами, обсуждают житейские дела. Миши кажется, что он даже слышит их скрипучие голоса:

«Эх, вот в наше время… Глаза бы не глядели на нынешнюю молодежь…»

И вот заведут бесконечную пластинку про нынешнюю молодежь. А отец рос в приюте. И обогнал его в учебе. Вдруг ему словно сжало горло, и откуда-то из глубины всплыли воспоминания о том, что стало уже забываться: мать проверяет уроки, отец сначала объясняет ему, затем садится за свои книги, одно время для него приглашали даже репетитора, жалкого Палфаи… Но теперь все по-другому. Он стал таким же, как Карузо. Никому нет никакого дела до него!

Вынул из кармана сигарету, посмотрел, не курит ли кто поблизости, чтобы прикурить.

— Разрешите, — пробормотал он, сжимая между пальцами сигарету.

— Полюбуйтесь-ка! — услышал он насмешливый старческий голос. — А не рановато ли, молодой человек? Сколько же тебе лет? Двенадцать, а… В мое время, старина, тебе так бы дали прикурить, что ты век бы помнил. Ну да что там говорить! — Щелкнула зажигалка, на кончике сигареты затеплился огонек. — Так сколько же тебе лет?

— Не ваше дело! — сквозь зубы процедил Миши и круто повернулся на каблуках.

В такую пору площадь безраздельно принадлежит ему. Он чувствует себя как кум королю. Подсознательно повторяет все выходки и замашки Карузо и других ребят. Не спеша, насвистывая, прогуливается разболтанной походкой по аллее с дымящейся сигаретой в руке, а сам все время думает о Карузо, об этом вихрастом рослом парне, «отъявленном хулигане», который уже «зашибает» деньгу и ухаживает за девушками.

Вот именно, «зашибает» не так, как его «старик», который годами ишачит на заводе и ничего, кроме мозолей не нажил, а легко, что называется, на ходу подметки рвет. Плевать ему на то, что в Горгазе сказали: «Прогулы нигде не оплачивают».

— Ерунда, — рассказывал на днях Карузо. — Я говорю: давайте, мастер, мою трудовую книжку. Перехожу грузчиком в транспортное управление, папаша! «Левый» рейс — и куш в кармане…

Новые воспоминания заставили Миши даже дрогнуть. Прошлый раз большие ребята рассказывали, что Карузо и его «банда» обчистили вагон на станции.

Теперь Карузо работает на дровяном складе.

— Эй, Коротыш! — громко окликнули его двое сорванцов задорными голосами. — Просто чудо, как здорово получилось! Модель Могока влетела в окно к директору. Он даже похвалил его.

— А ну, проваливайте отсюда.

— Сдурел он, что ли?

Затем он увидел Дугу и Жигу. Они, никого и ничего не замечая, отпасовывали головой друг другу мяч в самом углу площадки для игр. Его одноклассники…

Неплохо бы поиграть немного в мяч, а то большие каждый раз прогоняют.

— Сынок, сделай милость, не плюйся! Куришь, да еще плюешься, нехорошо!

— Не ваше дело!

Карузо ответил бы точно так же, да еще и рожу бы скорчил.

— Как же не мое, сынок! Здесь малыши играют на земле… Кроме того, плеваться неприлично. Разве этому тебя учили отец с матерью?

— Пустяки! — произнес он, отряхивая с рубашки несуществующие пылинки, и прошел дальше.

«Сын мой, сынок, сыночек»! До тошноты надоело слышать одно и то же! Хоть бы скорее стать таким, как Карузо! Самому зарабатывать деньги, как он. Только бы не слышать нудных упреков и нотаций!

Дома такая же бодяга…

«Пойдем в кино!..» Держите меня, я падаю!..

Малышка играет в мяч. Он подходит и сильно бьет по нему ногой. Грозно свистнув и влепив какому-то карапузу оплеуху, хохочет, глядя, как остальные улепетывают от него.

— Мальчик, а если тебе влепить пощечину, что ты на это скажешь?

— Чего пристаете?.. Что я вам, сын?.. Лупцуйте своего…

— Проваливай отсюда, пока цел!

…Семь часов. Мать и отец уже дома. Но он придет только к девяти, как всегда. Потому что ему нужно дождаться Карузо.

«Боюсь я за нашего сына»… Ерунда!

Если бы он отправился сейчас домой, то родители взяли бы его с собой в кино.

…Все последующее произошло внезапно, как в кошмарном сне.

На площадь опускались ранние летние сумерки. Солнце сползало с ясного неба за свинцовые, дождевые тучи, но пока еще светло как днем. И только под кронами деревьев, под кустами сгущается полумрак да над крышами домов появился бледный серп луны, предвещая приближение вечера.

На двух соседних скамейках сидят подростки. Вернее, на спинках скамеек жмутся друг к другу, как воробьи на телеграфных проводах. Кричат, галдят, словно взбесились. Позади них на траве лежит мальчуган.