Александр Авраменко - Багровый дождь

Чёрный жирный дым вздымается к небу, его несёт на нас. Ветер в нашу сторону. Всё. Конец. Тишина. Я высовываюсь из люка наружу. Только трещат патроны, взрываясь в огне, изредка бухают слабые разрывы ручных гранат. Ветерок доносит до меня сладковатый запах горелой человечины, так привычный на войне. Кто-то из экипажа дёргает снизу за штанину, слышу голос Олега:

— Ну что там, командир?

Склоняюсь в башню:

— Всё. Концерт окончен. Пока. Можете подышать свежим воздухом.

Люки распахиваются, все лезут наружу. В танке сейчас как в парной, далеко за пятьдесят. И от палящего летнего солнца, и от бешеной стрельбы. Рядом появляется Иван, его лицо красное от духоты, следом лезет заряжающий. Механик водитель и наша радистка уже выбрались и бессильно распластались на траве. Я закуриваю, подходит пехотный старлей. Он немного ошарашен. Ещё бы! Пугали, что немец силён, что его ничем не возьмёшь, уже настроился умирать, а тут такое…

— Майор, как это мы так их, а?

— Потому, что с умом. Они, сволочи, в наглую пёрли, не ожидали засады, и нарвались. На неприятности.

— Это-то понятно. Но мы же вроде всех положили…

— Уверен, старший лейтенант? А я вот не очень. Наверняка кто-нибудь да выжил. Дохлым прикидывается, ждёт темноты, чтобы удрать. А то и подкрепление сейчас подойдёт. Ещё на один бой у нас огнеприпасов хватит. А потом?

— Что делать-то?

— Пошли пяток человек, только поопытнее, на промысел. Пускай аккуратно посмотрят, что можно — принесут. А мы тут последим. Согласен?

— Так точно, товарищ майор!

Окрылённый, он убегает, и я слышу голоса. Затем, минут через пять через речку перебираются не пятеро, а шестеро. У двоих — ППШ, остальные — с винтовками и гранатами. Идут, кстати, грамотно. Прикрывая друг друга. Ничего не поделаешь — спускаюсь обратно в башню, загоняю фугасный снаряд в ствол и прилипаю к панораме. Обещал — значит, делай…

За дымом видно плохо, но различить бойцов могу. Они не суетятся, всё делают чётко, как и положено. Видно, не первый это бой у них. Ну, да я лейтенанта и просил опытных ребят послать. Глаза уже устают, начинают слезиться от напряжения. Но вот один из красноармейцев показывается на берегу и машет рукой, а следом за ним из дыма появляется… Чудом успеваю остановить ногу на спуске орудия — тупоносый немецкий бронетранспортёр. Новенький, видно, только с завода. Такой модификации ещё не видел, из-за бортов весело скалятся орлы, размахивая танкистскими автоматами с характерными прямыми магазинами. Неуклюжая гробообразная махина шлёпает гусеницами по склону, легко преодолевает речку и выбирается на наш берег.

— Товарищ майор, разрешите?

Это экипаж. Им интересно. Господи, какие они ещё всё-таки дети…

— Идите. Только недолго.

Но броневик приближается к нашему «КВ» и замирает за кормой танка.

— Товарищ майор, ваше приказание выполнено! Трофеи собраны и доставлены. И вот — главный!

Они горды собой. А что я могу сказать? Молодцы, ребята! Ладно, сейчас глянем, что они там добыли… Ого! Неплохой улов, как мой батяня выражается! Шесть «МГ», автоматы, патроны, гранаты. И кое-что ещё: продукты, сигареты, зажигалки, пистолеты разных систем, документы. Мне торжественно преподносят офицерский «вальтер» в новенькой, свиной кожи, кобуре, но я отказываюсь.

— Если позволите, ребята, я вот эту штучку возьму…

Рука сама тянется к увесистому длинноствольному «парабеллуму». Машинка хоть и солдатская, но бой у неё — изумительный! До ста метров как винтовка бьёт, так же метко. К «люгеру» прилагается необычного вида магазин. С круглым барабаном. Отлично! О таком я только слышал…

Испокон веков на Руси боялись начальства. Когда царь был — барина, когда князь — баскака. Когда СССР — нет, не секретаря партийной ячейки, а гораздо более страшной конторы — Государственной Безопасности, хоть и носила она в разные времена разные названия и аббревиатуры…

Так и тут. Не успел Владимир, как говорится, глазом моргнуть, всё уже было готово. И бывший политрук Гельман без петлиц и ремня стоит перед всеми, двумя бойцами из БАО охраняемый. И уже тащат вещмешок из землянки со скудными пожитками, и писарь ротный на планшете строчит, бумаги проездные и прочие выписывает, от усердия язык набок высунув. Раз-два, и сидит вновь капитан Столяров среди охранников во втором «виллисе». Три-четыре — пылят юркие вездеходы по дороге, а ребята-автоматчики уже флягу со спиртом суют, отметь, мол, освобождение. Володя отказываться не стал, к губам поднёс, но языком горлышко заткнул, чтобы внутрь не попало. Не пьёт он спиртного, не любит. А уже через час сидел он в «братской могиле», как дальний бомбардировщик «ТБ-3» называли между собой, и летел тот четырёхмоторный гигант в Москву. В столицу.

Товарищ же Абакумов остался под Сталинградом, доклад на генерала Ротмистрова писать. Загубил товарищ доцент, известный тактик применения бронетанковых войск, всего-навсего корпус танковый, спалив зря танков множество. Впрочем, танки-то что? Железо, хоть и вложен труд не малый в них. Куда страшнее другое — экипажей полегло немеряно. А экипажи, как известно, из людей состоят. Вот и пишет комиссар безопасности Абакумов доклад свой в Государственный Комитет Обороны на имя лично Иосифа Виссарионыча Сталина, что виноват в этих потерях именно и только командир седьмого танкового корпуса генерал Ротмистров…

… Громоздкий «ТБ» завывая моторами, неспешно проплыл над Москвой, погружённой в ночь и слегка довернув, зашёл на посадку. Несколько толчков, лёгкое раскачивание, наконец, длинная дорога закончилась.

— Эй, пассажир, вставай. Приехали.

Столяров потянулся, зевнув спросонья.

— Кажись, тебя встречают.

Стрелок бомбардировщика показал в сторону борта. Окошек не было, и только оказавшись снаружи громадной машины с гофрированной обшивкой и четырьмя моторами, капитан увидел стоящую под крылом неприметную чёрную «эмку». Поскольку Владимир был единственным пассажиром «ТБ-3», то нетрудно было сделать выводы. Но почему скромного капитана в потёртом кожаном реглане без наград встречал легковой автомобиль, оставалось для всех загадкой…

— Капитан Столяров?

Перед пилотом стоял лейтенант госбезопасности.

— Я.

— Прошу следовать за мной…

Удобно разместившись на переднем сиденье, рядом с водителем, Володя крутил головой из стороны в сторону, любуясь столицей. Между тем машина быстро промчалась по городу и пошла прочь, на север. Через три часа затормозила возле огороженного высоким забором военного городка. Лейтенант назвал пароль охране и въехал внутрь.

— Прибыли, товарищ капитан.

Столяров открыл дверцу и, выйдя, с любопытством осмотрелся — три трёхэтажных казармы буквой «П». В центре — плац. В свете прожекторов угадывался спортивный городок.