Николай Иванов - Спецназ, который не вернется

Короток век у пули, попавшей на войну. Столь же хрупка и удача солдата в бою. Шальная ли, специально ли для него присланная, но среди обороняющихся вражья пуля первым нашла сержанта-экономиста. Свои патроны для подзарядки магазинов он высыпал в каску, и в его светлую, но без броневой защиты головушку и воткнулась пущенная со стороны чеченцев смерть.

— Сержанта убило, — закричали сразу несколько человек, а Заремба, стоявший к нему ближе всех, еще успел и подхватить оползающее тело.

— Что с ним, — не поверил в смерть подчиненного издалека Приходько. — Что?

— Костя! — вместо ответа позвал Заремба санинструктора. Эх, как пригодился бы сейчас Волонихин!

Зато радостно заметалась сумка с крестом на спине Константина: вот и я сгодилась, пришлась ко двору. А то автоматы, гранаты, пушки…

Только не потребовалось открывать Косте ременные пряжки. Красный крест — для раненых. Убитым — крест черный…

Передав санинструктору умершего у него на руках солдата, Заремба носовым платком вытер кровь с его лица. Вчера вечером сержант хотел спросить у него о чем-то, теперь не спросит никогда.

— Огонь! — снова закричал старший лейтенант, не позволивший себе оторваться от боя даже ради погибшего. Командир всегда думает о живых.

После второго-третьего выстрела танковой пушки уши можно уже не закрывать. И вновь с опозданием, но в ответ выстрелили два гранатомета. На этот раз гранаты взорвались совсем рядом — одна лишь чуть-чуть перелетела бруствер и посекла кустарник за спинами обороняющихся. Вторая угодила в центр штабелей из мешков. Бруствер содрогнулся, но выстоял. Рвануло второй раз и сзади, в лесу. Неужели боевики не теряют надежды пробиться к посту с тыла?

А солнце даже еще не взошло. И каким длинным может оказаться день!

— Надо снять гранатометчиков, — прокричал Заремба старшему лейтенанту. — Снайперка есть?

— Снайперку сюда, — отдал приказ Приходько.

Кто-то притащил винтовку из землянки, подполковник перехватил ее, проверил магазин, прицел.

— Мины сзади далеко? Пусть кто-нибудь проводит, — попросил он командира.

— Варфоломеев, к подполковнику.

Щупленький, вертлявый солдатик, возникший неизвестно с какой стороны, оказался рядом с Зарембой.

— Нужно выползти отсюда чуть в сторону. Покажешь, чтобы самим не подорваться, — объяснил задачу Заремба.

— Ноль вопросов, — удивился тот простецкой задачке и переметнулся за танк, в тыл, где скучал пока без дела пулеметчик.

— Жарко здесь у вас, мы немного прогуляемся в твоих владениях, — предупредил его Заремба: мол, дверь все равно не закрывай, мы вернемся.

По одному ему знакомой черте Варфоломеев стал уводить офицера в сторону от блокпоста.

— Здесь местечко неплохое, — указал на заросшую травой, осыпавшуюся прошлогоднюю воронку, на дне которой вырастала гора пустых банок из-под тушенки и консервов.

Обжигаясь о крапиву, подполковник обежал яму по кругу, залег на противоположном краю. За кустами, оставшимися в живых после взрыва, просматривался небольшой участок дороги и поля. Где-то там крутился один из гранатометчиков, и Заремба приник к окуляру, через него приблизив местность и пытаясь найти на ней самую удобную позицию для стрельбы. Гранатомет — дура своенравная, требует неукоснительного выполнения некоторых условий, и в первую очередь, чтобы позади него ближе ста метров ничего не располагалось. Иначе раскаленная газовая струя оттолкнется от препятствия и обожжет самого стрелка. Потому подполковник и рассматривал тщательно лишь взгорки, из-за которых и можно вести прицельный огонь.

Проплыли-дернули хвостами несколько мальков — пехотинцы с автоматами. Но ему нужна щука. Гранатометчик. Он опасен в первую очередь, потому что может выбить танк и бронетранспортер. А если выйдет из строя броня, пост исчезнет к вечеру. И ни в какие атаки действительно подниматься не потребуется.

Справа налево, сверху вниз — все, что повезло увидеть, рассмотрел Заремба через увеличение окуляра. Открывая обзор, выполз немного вперед. Опасно, конечно: хорошему снайперу поймать его самого на мушку не составит труда, но Заремба надеялся на суматоху боя и на один — свой! — первый выстрел.

И воздалось ему.

Сначала мелькнула задравшаяся ненароком труба, а вскоре одну из ложбинок заполнил собой гранатометчик. И не один. Туда же просочился второй боевик. Но пехота мало интересовала подполковника и он стал отводить окуляр от него. Однако вдруг дернул ствол обратно.

— Волк?

Такой колоритной шевелюры, прихваченной по лбу зеленой повязкой с арабской вязью, ни у кого больше не замечалось.

— Встретились, — прошептал подполковник, устраиваясь поудобнее. — Давай поздороваемся, голуба.

Волк помог гранатометчику вставить гранату указал цель и присел, ожидая выстрела. Выстрела, который он, Заремба, хотел предотвратить. Но в кого стрелять? Кто важнее? На второй выстрел времени не останется.

С усилием переметнул прицел с главаря на гранатометчика. Хорошего гранатометчика, если ему сам Одинокий Волк указывает цели. И когда его небритая щека оказалась насаженной на пику в окуляре прицела, подполковник решительно нажал на спусковой крючок.

Промахнуться не боялся. И то, что гранатометчик не выстрелил, подтвердило удачу.

Но Заремба уже горевал, что оставил в живых главаря. Когда и кому попадет теперь он в прорезь прицела? И попадет ли вообще? А сколько русских парней лягут от его пуль и пуль банды?

Или это играет самолюбие: как же, упустил Волка! Гранатометы, надо выбивать у них гранатометы, как сказал бы генерал Серпилин в «Живых и мертвых». А с пехотой потом можно справиться и голыми руками.

Маленькой показалась воронка, когда на его одиночный выстрел в ответ раздалась ураганная стрельба.

— Значит, попали, — радовался и Варфоломеев, зарывающийся в баночное дно ямы.

— Где у нас еще мин нет? — подмигнул парню Заремба.

— На другом фланге.

— Давай веди на другой, там орудует свой гранатометчик.

Но на левом фланге не будет, конечно, Одинокого Волка. Упущенная цель, о которой жалеть теперь всю жизнь.

— Бежим? — поинтересовался солдат, видя, что подполковник почему-то медлит.

Хотелось, очень хотелось Зарембе рискнуть и высунуться еще разок в этом месте. На удачу, счастливый случай. Ради Одинокого Волка. А вдруг…

Подцепил на пламегаситель винтовки консервную банку, просунул в кусты. И тут же со звоном в нее впилась пуля. Одинокая. Снайперская.

— Уходим, — не стал испытывать больше судьбу спецназовец и вслед за Варфоломеевым, сдирая траву ремнем, пополз в глубь леса.

Став под защиту деревьев, отдышались и бегом переместились на другой край обороны, по пути успокоительно подав знак рукой Приходько и Туманову.