Вальтер Шелленберг - Мемуары [Лабиринт]

Наша разведывательная работа в Австрии была не особенно трудной. Информация поступала к нам таким широким потоком, что мы буквально были завалены материалом. Мы получали сведения отовсюду — из политических, промышленных и военных кругов. Кроме того, бесчисленное множество национал-социалистов, бежавших из Австрии, помогало нам установить необходимые контакты.

Невыполнение известных обещаний, данных австрийским бундесканцлером Куртом фон Шушнигом Гитлеру на совещании 12 февраля 1938 года в Оберзальцберге, дало германскому правительству повод форсировать присоединение. Шушниг согласился не прибегать к мерам, направленным против национал-социалистов. Но когда он вскоре после этого — 10 марта 1938 года — объявил о проведении национального референдума, назначив его на 13 марта 1938 года, без участия в нем национал-социалистов, Гитлер не мог больше бездействовать. Стремясь предупредить вторжение германского вермахта в Австрию, Шушниг II марта 1938 года пошел на уступки. После этого австрийский адвокат, вождь национал-социалистского движения в Австрии Зейсс-Инкварт взял на себя руководство правительством.

В ночь на 12 марта 1938 года Гитлер отдал вермахту приказ о выступлении. Было бы преувеличением, употребляя слово «вермахт» [5]говорить о подлинной военной мощи Германии — в действительности, силы, которыми она располагала, были слишком слабыми для серьезных военных действий. Счастье Гитлера в том, что немецкие солдаты встретили в Австрии не сопротивление, а восторженный энтузиазм населения. Австрийский поход — как и через несколько лет поход в Венгрию — превратился в осыпаемое цветами праздничное шествие.

Вечером 12 марта 1938 года я получил приказ вместе с Гиммлером вылететь в Вену. Нас сопровождали части роты СС и члены так называемого «австрийского легиона», сформированного в Германии. Мы вылетели с берлинского аэродрома Темпельхоф в середине ночи на двух самолетах. Машины были перегружены до отказа. Гиммлер, беседуя со мной, оперся спиной о заднюю входную дверцу самолета — и тут я заметил, что предохранительный рычаг не был поднят. В любое мгновение дверь под напором тела могла открыться. Я не забуду гнева, изменившего лицо Гиммлера, когда я схватил его за пуговицы его серой походной шинели и оттащил от двери. Узнав об опасности, угрожавшей ему, он сказал примирительно: «При случае я возьму реванш!»

В Вене нас встретил государственный секретарь Кепплер, которому было поручено подготовить вместе с будущим рейхештатгальтером и рейхсминистром Зейсс-Инквартом политическую форму «аншлюсса». На основе его подробного доклада о политическом положении, ранним утром 13 марта 1938 года «аншлюсе» получил официальное утверждение. Утром того же дня правительство Зейсс-Инкварта уже приняло соответствующие решения. Парламент гудел как пчелиный улей. Заседание шло за заседанием. А в кулуарах уже полным ходом шел дележ вакансий в правительственном аппарате. На огромной площади перед зданием правительства собрались тысячи людей. Обязанности по поддержанию порядка взяли на себя австрийские отряды штурмовиков и эсэсовцев. Тем временем президент Миклас и министр полиции Скубель, почти не замеченные толпой, покинули здание правительства.

Сначала мне почти нечего было делать. Мимоходом меня заметил Эрнст Кальтербруннер, бывший тогда фюрером австрийских СС, а после «аншлюсса» назначенный государственным секретарем государственной безопасности, отнесшийся очень серьезно к своему новому назначению. Я должен был сопровождать его на Терезиен-гассе, где он выступил перед высшим руководством австрийского министерства полиции с напыщенной речью. Тем временем в дело вступил и Гейдрих, давший мне следующие задания.

Арестовать министра полиции Скубеля и завладеть бумагами и документами тогдашнего руководителя статистического отдела, «абвера» австрийского генерального штаба, полковника Ронге.

Первый приказ я выполнил с большой неохотой, так как не испытывал к Скубелю ни малейшей антипатии. Позднее я приложил усилия к его освобождению и добился того, что ему позволили жить в Касселе как частному лицу и дали приличную пенсию.

При просмотре документов полковника Ронге мы не встретили никаких затруднений; однако для получения интересных результатов пришлось прибегнуть к помощи дешифровщиков.

Несколькими неделями позже мне поручили изучить все материалы процесса 1934 года против убийц федерального канцлера Австрии Энгельберта Дольфуса. Эти дела получили в Верховном федеральном суде Австрии название «Процесс против Хольцвебера, Планетта и других по обвинению в убийстве». Из протоколов суда мне стало видно, что в деле содержатся крайне противоречивые высказывания как со стороны свидетелей обвинения и защиты, так и со стороны самих обвиняемых. Приговор был вынесен большей частью на основе косвенных улик. Изучив материалы дела, я пришел в то же время к убеждению, что обвиняемые на самом деле были виновны в убийстве Дольфуса. Однако из документов не следовало, что план убийства разрабатывался рейхом; это преступление было совершено по собственной инициативе австрийскими национал-социалистами.

Во время пребывания Гитлера в Вене мне поручили в течение двенадцати часов взять на себя руководство по обеспечению мер для его безопасности. Это задание было очень трудно выполнить, так как Гитлер во время своих поездок по городу постоянно был окружен многотысячной ликующей толпой. Как на зло, как раз в это время произошел случай, немало взволновавший меня: в моем служебном помещении на карте города отмечались места, где Гитлер проезжал в данный момент — об этом нам сообщали по телефону. В середине дня нам внезапно позвонили из 8-го полицейского участка и сообщили, что у моста, по которому через несколько минут проследует Гитлер, арестованы три подозрительных человека. Они уже признались, что собирались поджечь заложенную под мост взрывчатку. От меня ждали указаний, не следует ли изменить направление маршрута Гитлера. Поскольку я знал характер Гитлера, которого любые изменения утвержденной программы раздражали, и так как в то же время я брал на себя слишком большую ответственность, если бы не придал значения такому предупреждению, я молниеносно подсчитал, сколько времени потребуется мне, чтобы добраться до указанного места. До прибытия Гитлера туда оставалось около восьми минут. Через четыре минуты я уже был у моста и осмотрел взрывчатку, которая еще не была обезврежена. Хотя это было очень рискованным решением — вполне могло случиться так, что взрывное устройство уже приведено в действие из какого-нибудь отдаленного места — я решил все же не изменять программу поездки Гитлера. С гнетущим чувством я смотрел, как Гитлер проезжает по мосту, и облегченно вздохнул, когда увидел, что кортеж проехал. До окончания моего дежурства мне еще раз пришлось поволноваться. Один австриец, вооруженный охотничьим ружьем с оптическим прицелом, начал прицеливаться из окна в направлении маршрута проезда Гитлера. Прежде, чем ему удалось проверить надежность своей позиции, мы арестовали его. Вечером я с облегчением сложил с себя эти обременительные обязанности.