Вальтер Шелленберг - Мемуары [Лабиринт]

Фон Шторер находился в действительно неприятном положении — во-первых, по отношению к испанцам, поскольку он, следуя указаниям из Берлина, должен был обращаться с ними с «высокомерной холодностью», учитывая нехватку у них «боевого духа», а во-вторых, по отношению к Гитлеру, который его с этого момента терпеть не мог и называл не иначе, как «этот болван посол».

Из Лиссабона пока не поступало для меня никаких сообщений. Казалось, будто герцог Виндзорский не очень-то спешит отправиться на охоту. Я сам уже подумывал о том, что вся затея провалилась. Однако, прежде чем принять соответствующее решение, я должен был убедиться в этом лично на месте. После того, как мои испанские друзья обеспечили мне прикрытие на случай возможных затруднений при переходе границы, я выехал в Португалию.

В Лиссабоне я остановился в квартире эмигрантской семьи евреев, покинувших Голландию. Поскольку их часто посещали иностранцы, мое пребывание в доме не бросилось в глаза остальным жильцам. Прежде чем вечером отправиться в немецкое посольство, я разыскал своего японского друга, который оказал мне немалую помощь во время моей первой разведывательной операции в Дакаре. Он сразу же пообещал мне раздобыть точный план дома герцога в Эсториле с указанием количества входов и выходов, с различными подробностями относительно прислуги, о том, какие этажи заняты под жилье и как обстоит дело с охраной. На протяжении нашего разговора с лица японца не сходила вежливая улыбка и по его внешнему виду невозможно было сказать, что он на самом деле думает об этом предприятии.

Вечером я еще немного побродил по городу, потом медленно стал подниматься по идущей в гору улице к немецкому посольству. С высоты мне открылся великолепный вид на Лиссабон, вплоть до портового квартала и устья Тежу. С немецким посланником Фрайхерром фон Хойнинген-Хейне я сразу же без обиняков начал говорить о своем задании. Он тоже слышал о тех или иных недовольных высказываниях и заявлениях герцога, однако считал их всего-навсего сенсационной болтовней. Свою точку зрения он дополнил пожеланием, чтобы отношения между Португалией и Германией не осложнились в результате каких-либо насильственных действий. Тем не менее, в соответствии с полученными указаниями, он готов был использовать технические возможности миссии для передачи моих сообщений в Берлин. Затем мы затронули общие проблемы внутриполитического положения в Португалии. Фон Хейне рассказал, как сильно опасаются португальцы возможности того, что когда-нибудь Англия и Америка используют Португалию в качестве предмостного укрепления для крупного наступления в Средиземноморье и Северной Африке. Между англичанами и нами тогда шло настоящее соревнование за влияние на португальскую разведку, которая осуществляла свою деятельность во всех направлениях, используя широкую сеть разведчиков. Изучение соотношения сил между нашей и английской разведками показывало, что последняя, несомненно, была лучше обеспечена и была сильнее. Тем не менее было удивительно, как много позиций завоевали мы за последние годы в Португалии.

Фон Хейне в разговоре коснулся операции в Венло. Мне интересно было услышать, что в Англии и Франции тогда действительно верили в существование в среде высокопоставленных офицеров вермахта оппозиции, поставившей якобы своей целью свержение Гитлера. Из того же надежного источника посланнику стало известно, что Франция позволила себя провести, сделав слишком поспешное заключение о внутреннем положении Германии. Впоследствии Франция заплатила горькую цену за свою ошибку, легкомысленно поверив в то, что третий рейх уже подорван тем, что его возглавляет ненадежное командование и настолько ослаблен, что его не стоит принимать в расчет, как серьезного противника.

На следующий день я вновь встретился со своим японским сотрудником. Он уже проделал большую работу. Я получил обещанный чертеж и сведения о распорядке дня в доме герцога, а также об охране, состоявшей из португальцев и англичан. Мне сразу же стало ясно, что начинать нужно с португальской охраны. Здесь мне могли помочь только мои друзья среди местных жителей и деньги.

Уже через два дня удалось заменить португальских полицейских некоторыми надежными людьми и установить плотную информационную сеть вокруг квартиры герцога. Удалось также переманить на свою сторону часть прислуги. Вскоре в доме герцога не происходило события и не произносилось слова, о котором мне вечером не становилось известно после просмотра сообщений моих агентов. В качестве дополнительного контроля я обзавелся еще одним источником, который находился в высшем португальском обществе. Из него я тоже черпал информацию о высказываниях герцога. В результате у меня сложилась такая общая картина…

Герцог, казалось, на самом деле отказался от запланированной охоты. Вместо этого он постоянно выражал свое недовольство наблюдением, которому он подвергался, и поговаривал, что пребыванию в Европе он предпочел бы назначение на пост губернатора Багамских островов. Однако не было и речи о намерении с его стороны отправиться в другую страну без согласия английского Правительства. Наоборот, в один голос получаемые мной сообщения свидетельствовали о слабом состоянии здоровья герцога. В этом я видел теперь возможность разжечь его возмущение контролем со стороны Сикрет Сервис. Я должен был что-то, в конце концов, предпринять, чтобы сохранить свою репутацию в Берлине.

Мне помог один высокопоставленный португальский полицейский чиновник, сообщивший герцогу, что есть сведения, делающие необходимым усиленное наблюдение за его персоной со стороны португальской полиции. Чтобы придать этому слуху весомость, по моему распоряжению в ту же ночь в окна герцогского дома были брошены камни, что вызвало большое беспокойство, и был проведен поспешный обыск. Кроме того, при помощи слухов среди прислуги герцога было распространено мнение, что во всем этом виновата английская разведка, постоянно пытающаяся вмешаться в личную жизнь герцога. Через несколько дней в дом герцога был доставлен букет цветов, в котором был спрятан конверт. В письме говорилось: «Остерегайтесь махинаций Сикрет Сервис — португальский друг, желающий Вам добра».

Конечно, такие «номера для дураков» не произвели слишком большого впечатления, но все же о них спорили, у многих зародились сомнения и подозрения. Для меня же самым важным во всем этом было то, что вообще хоть что-то произошло, о чем я мог под соответствующим соусом сообщить в Берлин.

Тем временем прошло больше недели. Мой японский друг рекомендовал мне соблюдать величайшую осторожность. Сикрет Сервис, сказал он, почуяло, откуда ветер дует. Пожалуй, он был прав. Однажды я заметил, что за мной по пятам спешат два английских агента. Мне потребовалось почти два часа, чтобы отделаться от своих преследователей. Мне удалось сделать это лишь после того, как я молниеносно затерялся в толпе прихожан церкви Фатимы, откуда выскользнул через маленький боковой выход.