Дмитрий Медведев - Сильные духом (Это было под Ровно)

С тех пор, когда украинские националисты сдавались в плен, у нас так и говорилось: «Сделали трезуб».

Наши вылазки в окрестные села, налеты на отдельные группы фашистов, на фольварки — все это приносило большое моральное удовлетворение. Но в то же время люди все больше понимали: если мы стремимся оказать действительно эффективную помощь Красной Армии, надо заняться разведкой, а все остальное отодвинуть на второй план. Именно так стоял вопрос для нас, находившихся под городом Ровно, бок о бок с наместником Гитлера на Украине Кохом, с его рейхскомиссариатом, с многочисленными штабами и учреждениями, с всеукраинским гестапо.

Город Ровно был фашистской «столицей» Украины, средоточием гитлеровского аппарата управления, гнездом фашистского оккупационного чиновничества и военщины. Здесь легче можно было узнать о перегруппировках вражеских войск на фронте, о строительстве новых линий обороны, о мероприятиях хозяйственного характера, наконец, о том, что творится в самой Германии.

И нашей главнейшей задачей было — прочно обосноваться именно здесь и протянуть в Ровно свои надежные щупальца.

В каких-нибудь двадцати километрах от Ровно находился другой важнейший пункт — узловая станция Здолбунов, через которую курсировали все поезда с Восточного фронта в Германию, Чехословакию, Польшу и из Германии, Польши и Чехословакии на Восточный фронт. Стратегическое положение Здолбунова подсказывало, насколько важно нам пробраться к этой станции и «оседлать» здолбуновский узел.

Мы начали с двух ближайших к нам пунктов — с районных центров Сарны и Клесово, в которых стояли крупные немецкие гарнизоны. Заняться ими было поручено группе разведчиков во главе с Виктором Васильевичем Кочетковым.

Кочетков быстро нашел в окрестных селах людей, которые имели в Сарнах и Клесове родственников или знакомых. Люди эти охотно согласились выполнять его поручения. Так у Кочеткова появились ценные помощники.

Один из них как-то сказал Кочеткову, что с ним хочет повидаться некто Довгер, работник Клесовского лесничества. Виктор Васильевич согласился встретиться.

Перед ним предстал пожилой человек с гладко выбритой головой, одетый в старомодную, хорошо сохранившуюся пару, при галстуке, завязанном тонким узлом. Сквозь овальные, в железной оправе очки на Кочеткова смотрели внимательные, изучающие глаза.

— Что скажете? — сухо спросил Кочетков.

— Все, что я могу рассказать, вам, наверно, уже известно.

— Вот как?

— Я советский человек и, когда узнал, что здесь у вас партизанский отряд, решил, что буду с вами.

— Мы, пожалуй, без вас обойдемся, — ответил Кочетков. Он не сомневался, что имеет дело с вражеским лазутчиком.

Довгер понял.

— Не надо думать о людях плохо, — сказал он, не скрывая обиды. — У меня здесь семья — жена, мать, трое детей. Пусть они ответят за меня, если я провинюсь перед вами!

Кочетков заколебался.

— Но ведь вы пожилой человек, — сказал он после молчания, — вам будет трудно.

— А я не прошу принять меня в партизаны. Я просто буду выполнять ваши задания, все, что вам нужно.

— Хорошо, — согласился Кочетков.

На следующий день Довгер получил задание съездить в Ровно и посмотреть, что там делается. Он охотно пошел на это.

Вернувшись из Ровно, Довгер привез вести о расправах над мирными людьми, о массовых расстрелах на улице Белой.

— Вот вам адреса, — заключил он свой скорбный рассказ и передал Кочеткову план города с нанесенными на нем кружочками. План этот, довольно точный, был начерчен самим Довгером. — Это, — объяснял он, указывая на кружочки, — рейхскомиссариат… Вот тут помещается резиденция Коха, этот черный кружок — гестапо, здесь — здание суда…

— Спасибо, Константин Ефимович, — от души благодарил Кочетков. — Спасибо!

— Пожалуйста, — сухо отвечал тот. Ему не нравилось, что его благодарят. «Я не одолжение вам делаю, — сказал он как-то Кочеткову. — Я выполняю свой долг советского человека так же, как и вы».

Константин Ефимович Довгер, белорус по национальности, принадлежал к той части местной интеллигенции, которая хорошо знала Россию еще по дореволюционным временам. Все годы, когда Западная Украина входила в состав панской Польши, эти люди с волнением следили за происходящими у нас событиями, всей своей духовной жизнью жили с нами. Перед первой мировой войной Довгер окончил лесной институт в Петербурге, затем приехал сюда, на Волынь, и с тех пор работал в Клесовском лесничестве.

«Дядя Костя» прозвали Довгера разведчики, вместе с Кочетковым ходившие к нему на связь. Это прозвище укрепилось за ним и у нас в штабе, даже я ловил себя на том, что называю Константина Ефимовича дядей Костей.

Нередко Довгера наряду с другими лесничими вызывали к себе жандармские офицеры, приезжавшие во главе карательных экспедиций.

— Не знаю, у меня партизан не слышно, а вот в двадцатом квартале, там, кажется, их видали, — говорил по нашему указанию Довгер жандармам.

В двадцатом квартале нас, конечно, давно уже не было. Каратели, выбиваясь из сил, изорвав одежду и обувь, заставали там полуразрушенные шалаши из древесных ветвей и золу от костров.

Однажды, после очередной такой истории, мы долго не встречались с дядей Костей и уже начали за него беспокоиться. Наконец он пришел в отряд сам и на наши расспросы ответил, что имел «некоторые неприятности». Он попросил Кочеткова в дальнейшем связываться с ним через его дочь Валю.

— Не рано ли ей? — усомнился Кочетков, знавший дочь Константина Ефимовича.

— Ей семнадцать лет, — сказал Довгер и добавил со вздохом: — Что поделаешь, надо.

Валя выглядела моложе своих семнадцати. Тоненькая, хрупкая, с большими, похожими на отцовские, карими внимательными глазами, она напоминала подростка. Работала она счетоводом на мельнице в селе Виры. Роль связной между отцом и партизанами пришлась ей по душе. Она ревностно принялась за дело.

Как-то, встретившись в условленном месте с Кочетковым и сообщив ему то, что велел передать отец, Валя добавила кое-что и от себя.

— Была я в Сарнах, — сказала она, — немцев там полным-полно. Какой-то запасный полк разместился.

— Пехотный? — поинтересовался Кочетков. Он уже имел эти данные от своих ребят и решил проверить способности Вали как разведчицы.

— Не знаю, — честно призналась девушка. — Но я вам обещаю: к следующему разу я изучу все отличительные знаки. Обязательно.

И действительно, при следующей же встрече Валя назвала Кочеткову все рода войск, проследовавшие в эти дни мимо станции Клесово.

— А зачем вы ходили на станцию? — спросил Кочетков.

— То есть как «зачем»? Смотрела на немецкие эшелоны. Я знаю, вам это нужно.

Так она сама — хотел или не хотел того Кочетков — стала разведчицей.