Василий Пальмов - Штурмовики над Днепром

Началась мирная жизнь, о которой мы так мечтали в кабине готового к вылету штурмовика, в тесном кругу после напряженного летного дня, на госпитальной койке. Какой она будет, эта мирная жизнь, после пропахших порохом четырех лет войны? Многие из нас мечтали о возвращении к своим семьям, к мирному труду. Уходили в запас старшие товарищи. Я и мои друзья получили назначения в разные части и разъехались. Меня назначили штурманом дивизии. Возвратившийся из госпиталя Георгий Михайлович Смыков стал заместителем командира одной из дивизий, Мой друг Александр Карпов ушел учиться в военную академию.

Мечтая о мире, мы надеялись, что с войной покончено если и не навсегда, то на долгие годы. Но вскоре в воздухе снова запахло грозой: англо-американские империалисты развязали «холодную войну», начали угрожать нашему народу атомной бомбой. Помню, с каким возмущением читали мы, вчерашние фронтовики, сообщение о поджигательской речи в американском городке Фултоне премьер-министра Англии У. Черчилля. Интересы безопасности Родины, завоеванная большой кровью победа требовали надежной защиты. И мы приступили к совершенствованию боевого мастерства. В послевоенные годы я летал на Ил-10. Приходилось осваивать не только технику пилотирования, но и вырабатывать новую тактику применения штурмовика. Теперь нашим полем боя стали полигоны. Я, как штурман дивизии, обобщал опыт боевого применения самолета, писал инструкции по бомбометанию и стрельбе, составлял программы обучения.

Порой казалось, что фронтовые вылеты на штурмовку вражеских позиций были более легким делом. Один из командиров эскадрильи, опытный летчик-фронтовик, так и заявил:

– Уволь, Василий Васильевич, от писанины. Лучше пять раз слетать на полигон, чем описывать это на бумаге.

Летал и бомбил летчик отлично, а вот грамотно и четко рассказать, обосновать свои результаты не мог. Это был практик, мастер метких ударов. Но ему явно не хватало теоретической подготовки. А время требовало новых знаний, более солидного образования, и фронтового опыта уже становилось недостаточно.

В начале пятидесятых годов началось усиленное обучение летчиков-штурмовиков полетам в облаках и ночью. Читатель помнит: на фронте «илы» ночью не летали, для этого на самолете не было необходимых приборов, а на аэродромах – светового и радиотехнического оборудования. Совершенствуя боевую подготовку на Ил-10, летчики чувствовали: в авиации наступает новая эра. На смену винтомоторной идет реактивная авиация.

Приятно было сознавать, что у колыбели ее рождения стоял воспитанник Чкаловского летного училища капитан Григорий Яковлевич Бахчиванджи. 15 мая 1942 года в глубоком тылу, на одном из заводских аэродромов, он первый в мире совершил полет на реактивном самолете, И вот реактивный истребитель МиГ-15 бис должен заменить Ил-10. Все летчики, от рядового до командира соединения, засели в учебных классах за изучение новой техники. Велик был интерес к новой необычной машине без винта. Впечатление после первых полетов было огромное. Особенно если учесть, что прежде мы летали на Ил-10. На штурмовике мы поднимались до трех тысяч метров. А здесь – сразу 12,5 тысячи! Совсем иным было и вооружение – три пушки: одна 37-мм и две 23-мм. Автоматический стрелковый прицел, с помощью которого достаточно обрамить цель ромбиками – и открывай огонь, снаряды попадут в нее, прицел автоматически введет поправку. Это ли не мечта боевого летчика? Мне и сейчас помнится, с каким азартом обсуждали летчики достоинства новой машины.

– Перейти с Ил-10 на МиГ-15 – все равно, что после повозки пересесть на легковую машину! – говорили некоторые.

– Понимаешь, подхожу после взлета ко второму развороту, думаю, ну, уже есть 200 метров. Глянул на высотомер, а там – две тысячи! Вот это мощь! – делился после полета летчик впечатлениями.

– Вывел двигатель на взлетные обороты – рвется вперед так, что прижимает к спинке сиденья! И бежит по полосе прямехонько, можно даже закурить. Наш старый «ильюха» все норовил вильнуть в сторону, – рассказывал другой.

Пожилой полковник, освоивший за свою долгую летную службу не один десяток самолетов, откровенно доволен:

– Хоть под конец службы удалось полетать на настоящем агрегате. Почувствовать скорость и высоту!

Официально мы именовались уже истребителями-бомбардировщиками. Теперь это наименование носят летчики, принявшие у фронтовых штурмовиков эстафету метких ударов по врагу, боевое наследство ветеранов войны, славных героев штурмовых атак. Навсегда в боевом строю истребителей-бомбардировщиков осталось имя нашего славного однополчанина капитана Всеволода Александровича Ширяева. На вечерней поверке личного состава одной из частей первым старшина называет его фамилию. И в ответ звучит голос правофлангового:

– Герой Советского Союза капитан Ширяев пал смертью храбрых в бою за свободу и независимость нашей Родины.

Наш боевой командир остался навечно в списках живых. Он участвует в учениях и боевых тренировках, присутствует на классных занятиях и собраниях личного состава. В далекие годы войны он служил для нас, молодых летчиков, примером выполнения воинского долга. Сейчас наш командир воодушевляет и вдохновляет новые поколения авиаторов на верное служение Отечеству. На войне мы часто пели полюбившуюся песню «Давай закурим!» С особым чувством фронтовики повторяли: Эти дни когда-нибудь мы будем вспоминать. Об огнях-пожарищах, О друзьях-товарищах… Пророческими стали эти слова. О боях-пожарищах, о друзьях-товарищах мы, фронтовики, помнили и помним всегда.

Через тридцать лет после окончания войны исполнилось заветное желание моих однополчан – собраться вместе прежней дружной боевой семьей. И вот снова рядом боевые побратимы. Мы узнаем и не узнаем друг друга.

– Постой, постой, кто этот полковник со звездой Героя и пепельной сединой? – спрашивает меня жена…

– Это же Леня Кузнецов! Леонид Кузьмич! Недавно уволился в запас.

– А эти трое в форме гражданского флота?

– Алексей Ефимов – командир Ту-104 в Борисполе, Николай Пичугин – работник Министерства гражданской авиации. Третий, Петр Мацнев, так и остался верен «илам» – в Домодедово командир корабля Ил-18.

Подходит Александр Карпов. Мы живем с ним в Киеве. Сплотившая нас фронтовая дружба с годами стала еще прочнее. Александр – генерал, кандидат исторических наук, автор ряда книг о военных годах.

Навстречу мне идет рослый, плечистый мужчина в светлом костюме, с депутатским значком на лацкане, Ваня, нет, Иван Никитович Гальянов! Дорогой мой воздушный стрелок! Объятия, поцелуи, дружеские похлопывания по плечу… Оказывается, Гальянов – председатель райисполкома на Смоленщине, уважаемый человек. Да иначе и быть не могло! Фронтовик, коммунист!