Антон Чехов - А П Чехов в воспоминаниях современников

Всю дорогу Левитан волновался, протяжно вздыхал и с волнением говорил:

- Танечка, а вдруг (он очень приятно грассировал) мы глупость делаем?

Я его успокаивала, но его волнение заражало и меня, и у меня невольно стало сердце екать: а вдруг я подведу его под неприятную минуту? Хотя, с другой стороны, зная А.П., уверена была, что этого не будет.

И вот мы подъехали к дому, залаяли собаки, выбежала на крыльцо Маша, вышел закутанный А.П., в сумерках вгляделся - кто со мной? Маленькая пауза потом крепкое рукопожатие... и заговорили о самых обыкновенных вещах, о дороге, о погоде - точно ничего и не случалось.

Это было началом возобновления дружеских отношений, не прерывавшихся уже до смерти Левитана, которого А.П. и навещал и лечил.

Но историю с Кувшинниковой Чехов очень не любил. Постоянно поддразнивал ею Лику, сохранявшую с С.П. хорошие отношения, а мне как-то написал по поводу одного моего рассказа: "А все-таки вы не удержались и на стр. 180 описали-таки С.П."{38} Он напрасно поддразнивал меня этим: в том рассказе я ее не описывала. Много лет спустя, когда ни ее, ни Левитана, ни д-ра Кувшинникова уже не было в живых, я действительно описала их историю в рассказе "Старшие", напечатанном в "Вестнике Европы".

Когда Чехов продал Мелихово{39} и окончательно переселился в Ялту, у меня точно оторвался кусочек сердца. В это же время умерла моя кормилица, так что мне стало больше незачем ездить в Лопасню...

Продал он свое любимое Мелихово в связи с болезнью, заставлявшей его искать более теплого климата, и смертью старика отца. Он умер в 1898 году, внезапно. И после его смерти А.П. писал сестре: "Мне кажется, что после смерти отца в Мелихове будет уже не то житье, точно с дневником его прекратилось и течение мелиховской жизни"{40}. Так оно и было - и закрылись самые светлые страницы жизни А.П.

И так сложилось, что А.П. не был в Москве на первом представлении "Чайки". Может быть, даже сознательно не \251\ был - слишком больно отозвалось в его душе крушение "Чайки" в Петербурге. Он был в Ялте, в то время когда и Художественный театр и все его близкие переживали волнения в ожидании премьеры... Очень волновалась и я. Но с первых минут, с первых слов несравненных Маши - Лилиной и Медведенки - Тихомирова я просто забыла, что я в театре, что это пьеса, и чувствовала небывалое в театре ощущение: будто это не сцена и не актеры, а живая жизнь - и мы все случайно подсматриваем ее... Это впечатление разделяли и все зрители. После того знаменитого "гробового молчания", которое - когда опустили в последний раз занавес длилось несколько секунд (а кто не знает, как беспощадно растягиваются секунды на сцене) и которое довело участников спектакля чуть не до отчаяния, так как они это молчание потрясенной публики приняли за провал, вдруг разразился ураган восторга. Даже тишайший Эфрос - критик и журналист человек, необычайно сдержанный и задумчивый, "вышел из берегов": вскочил на стул, кричал, бесновался, плакал, требовал послать Чехову телеграмму. С этой минуты театр победил его, как и всю Москву, за исключением очень немногих.

Выйдя из театра, я сейчас же послала А.П. телеграмму{41}. Он откликнулся письмом:

"Милая кума, поздравляю вас с новым годом, желаю провести оный в добром здравии и благополучии, и дождаться многих предбудущих. Телеграмму вашу получил и был тронут до глубины души. И письмо ваше пришло первым, и, так сказать, первой ласточкой, принесшей мне вести о "Чайке", были вы, милая, незабвенная кума. Как вы поживаете? Когда пришлете мне вашу книжку стихов? Кстати - ваше стихотворение "Монастырь" - просто прелесть, одно великолепие. Очень, очень хорошо. Здесь, в Ялте, продолжается теплая погода, хочется снегу. Жму руку, будьте здоровы. Не забывайте вашего кума кучера Антона"{42}.

Кстати сказать - стихотворение, о котором вспоминает А.П., было навеяно похоронами его отца в Новодевичьем монастыре...

Всю зиму после премьеры "Чайки" я радовалась ее успеху. Она шла при переполненном театре, и часто я, возвращаясь домой поздним вечером мимо "Эрмитажа" в Каретном ряду, где тогда помещался Художественный театр, наблюдала картину, как вся площадь перед театром была запружена народом, конечно главным образом \252\ молодежью, студентами, курсистками, которые устраивались там на всю ночь - кто с комфортом, захватив складной стульчик, кто с книжкой у фонаря, кто, собираясь группами и устраивая танцы, чтобы согреться - жизнь кипела на площади, - с тем, чтобы с раннего утра захватить билет и потом уже бежать на занятия, не смущаясь бессонной ночью. Грела и поддерживала молодость...

Художественный театр реабилитировал и заново создал "Чайку", но смело можно сказать, что и "Чайка" создала Художественный театр, во всяком случае все чеховские пьесы - это лучшее, что театр создал. Чехов даже преувеличивал роль Художественного театра в успехе своих пьес, и помню, когда я как-то сказала ему (речь шла о "Трех сестрах"), что в его пьесах поражает именно то, что, смотря их, как будто не в театре сидишь, а подсматриваешь чужую жизнь, он улыбнулся, прищурив глаза так, что кругом них собрались чеховские "лучики", и сказал:

- Это они так играют: они - хитрые...

Чехов звал меня в Ялту, но мои скитания уводили меня то за границу, то в Петербург, так в Ялту я и не попадала. Время от времени мы с А.П. обменивались письмами. Он писал в обычном шутливом тоне. То вдруг пришлет из-за границы счет из гостиницы с требованием от имени хозяина немедленно уплатить по нему во избежание судебного преследования. То из Ялты, например, просил меня прислать ему пьесу:

"Любезная кума, окажите услугу, пришлите мне вашу пьесу "Вечность в мгновении", и поскорее, пожалуйста: хотим поставить ее, уплатив вам авторского гонорара один рубль. Афишу пришлю своевременно, а также и рецензию. (Тут тоже водятся рецензенты. Хорошо пишут!) Если почему-либо не можете прислать пьесу, поскорее уведомьте. Мой адрес - Ялта, д.Бушева. Кстати напишите, как делишки? Мне здесь скучно, как белуге. Не забывайте и иногда пишите. Вообще же поменьше о себе понимайте и почитайте старших. Ваш благодетель и кум Повсекакий. Пишите! Пробуду тут весь месяц. Где можно купить "Романтики"? Видите, как я забочусь о вашей славе. Как только заговорили о любительском спектакле - я тотчас же вам эстафету"{43}.

В следующем письме он отвечал мне на мою просьбу разрешить играть в Малом театре его пьесу "Медведь", которую хотела ставить А.П.Щепкина.

"Милая кума, спешу ответить вам насчет "Медведя". Повторяю, я очень рад. Пишу - повторяю, потому что года \253\ два тому назад, по вашему произволению, я уже писал о своем согласии, и чуть ли кажется не подписал условия. Мой "Медведь" пойдет на Малом театре (или правильнее на сцене Малого театра) - для меня это только лестно.