Александр Гаррос - Фактор фуры

Сколько раз надирался, химией всякой паскудной закидывался, но такого - такого, по-моему, никогда не было… ГДЕ Я?!

Перевернувшись на живот, упереться ладонями в пол. У-упс… Отжаться на руках, подтянуть ноги… Раза с третьего получилось. Но встать… Это была утопия. В конце концов я сел на задницу - невидимый мир вокруг мощно раскачивался, желудок подергивался под кадыком. Я, мыча, стиснул виски грязными ладонями.

Пыльная духота. Вкрадчивые таинственные звуки, близкие и далекие - меня хватило понять, что раздаются они только у меня в голове… Тошнило дико. М-м-м-м-м-м-м-м… Я выдавил тягучий слюнной сгусток - на подбородок.

Неаполь. Я в Неаполе. Меня срубило на улице - ни с того ни с сего… Да, это помню. Потом - ничего… Подмешали? Какой-то дряни сыпанули - в кабаке? Ограбили? Вот тебе, доцент, и весь эксперимент…

Рюкзак!.. О чем ты… Без малейшей надежды я зашарил руками вокруг себя - и почти сразу наткнулся на рюкзак. Я был совершенно уверен, что он окажется пуст… Ноутбук. На месте. Так. Фотоаппарат. Мобила. Ничего не понимаю.

Захватив в кулак лямку рюкзака и на этот кулак опираясь, я пополз на четвереньках в ту сторону, где потемки были чуть пожиже. Да, действительно - просматривалось что-то вроде узкого отверстия впереди и вверху: не освещенного, но вроде выводящего куда-то, где имелся источник некоего слабого и, кажется, искусственного света… Плечо с лязгом врезалось во что-то легкое, металлическое.

О! Ступеньки. Лестница. Похоже, я в подвале - и вот эта вот лестница ведет к двери, приоткрытой. Могло быть хуже… Руками, коленями, так, и вот так… А теперь попробуем стоять… Меня наконец вывернуло - зато, отплевавшись и полураспрямившись, я убедился, что держусь на ногах. Десяток ступеней - шепотом мучительно матерясь, я толкнул тяжелую железную дверь и вывалился на улицу, в ночь, в обшарпанный подъезд, полуосвещенный вялой лампочкой. Относительно широкий пролет вел вверх, я сел на нижние ступеньки, очумело осмотрелся.

Замкнутый квадратный двор с подворотней - старинный, захламленный, трущобный. Несколько машин, мотоцикл в чехле. Этажи уступами, во вторых и третьих - арочные проемы; терраски-балконы, заставленные рухлядью и кадками с тропической зеленью. На одном, в тени какого-то развесистого фикуса - большая картинка с Иисусом, на фоне которой одиноко висит на бельевой веревке пара оранжевых резиновых перчаток…

Забурчал мотор, в подворотню втиснулось небольшое авто. Из него вылезли парень с девицей, парень, задрав голову, заорал на весь двор. На верхнем этаже открылось окно, высунулась корпулентная синьора в дезабилье, спустила приехавшим корзину на веревке. Парень извлек что-то из нее и вместе с девкой направился в «мой» подъезд - косясь на меня, они прошаркали шлепанцами наверх и клацнули замком.

Не знаю, сколько я так просидел. Потом кое-как поднялся - «вертолет» тот еще…

Подворотня, висят мятые железные почтовые ящики. Булыжный переулок: узкий, грязноватый, между облупленных стен в граффити. Это действительно были какие-то трущобы. Причем полные жизни, несмотря на поздний час: трещали, выныривая из-за поворотов и еле разъезжаясь в тесноте, мотороллеры, на всех углах кучковались (большей частью вокруг опять же мотороллеров) компании самого разного состава - то шпана почти расейского вида, то обтерханные мужики средних лет, то семьи от мала до велика. И все откровенно пялились на меня: вряд ли тут редкостью было зрелище шатающегося бухарика, но вряд ли часто в этой роли попадался турист с рюкзаком…

Здешнюю жизнь трудно было даже назвать уличной, она перетекала наружу из повсеместно открытых дверей и окон, через которые шло двустороннее общение. Понятие приватности тут явно актуальным не было - всё настежь, всё видать и почти можно дотянуться: вот за дверью доходит на подушках древний, страшный, высушенный старик, вот за окном дюжина молодых условно индусов, окружив стол, шумно празднует что-то условно индусское…

На стенах - старые выцветшие предвыборные плакаты с наглыми мордами коррумпированных политиков. И рядом - изображения святых, поясные и в рост, в стеклянных ящиках и просто так, подо многими горят свечки.

Вдруг сильно рвануло правое плечо с рюкзаком - по счастью, я придерживал лямку рукой, и она оказалась крепкой: скутер с двумя гопниками (задний пытался разжиться моей техникой - есть все-таки на нее спрос в этом городе!) пронесся вперед и срулил за ближайший угол. Резвые какие пацаны… Хер вам.

Совершенно не в силах сориентироваться и сколь-нибудь связно мыслить, я шлялся наугад этими переулками, пока держали ноги. Потом они держать перестали. Через некий промежуток времени я осознал, что сижу на краю сухого фонтанчика. На противоположной стороне улочки мрачно стоял обшарпанный шестиэтажник с окнами-бойницами, в редких из них тлел синеватый дежурный свет. На фасаде различима была крупная полуосыпавшаяся каменная вывеска: «Ospedale Cardinale Ascalesi».

По пустой улице на страшной скорости пронесся мусорный грузовичок - мусор щедро сыпался на ходу из кузова. Оспедале Аскалези… Черт, что-то же знакомое… Карта! Руки тряслись так, что не сразу получилось расстегнуть молнию рюкзака. Карту тоже еще поди разверни… Не отрубиться бы по новой ненароком… Вот. Да. Красный крестик: Ascalesi. Гос-сди, я же в двух… ну трех шагах от своей гостиницы. И, кстати - с другой если стороны, - от того места, где помню себя последний раз перед отключкой…

Значит, один квартал до Корсо Умберто Первого, по той налево до пьяцца Гарибальди, а там до моей «Прати» полтора квартала. В нормальном состоянии - минут пятнадцать от силы, и то не спеша. В нормальном… В нынешнем же каждый шаг требовал отдельного волевого усилия.

Помойка, кругом - безбрежные развалы мусора. Мимо едут на мотороллере мужик с теткой, он - в белой рубашке. Вдруг резко тормозят, мужик слезает и принимается увлеченно копаться в отбросах. Я свернул на широкую Корсо Умберто. Под освещенной стеклянной дверью дорогого магазина женской одежды - закрытого, разумеется - мялся бородатый негр в слоях обносков, очень тихо и грустно беседуя непонятно с кем. Я проволокся мимо - по ту сторону прозрачной створки висел огромный плакат с юной рекламной хохочущей блядью в мини-юбке.

Я дополз уже до площади, откуда оставалось всего несколько сот метров, - но вот тут иссяк окончательно. Упал на ступеньки под постаментом памятника кому-то рядом с местными алкашами, от которых сейчас вряд ли отличался, и принялся думать одну-единствен-ную мысль: как добраться до гостиницы, если ноги не ходят. Когда понял, что ни черта не придумаю, стал просто сидеть. И сидел до тех пор, пока не сообразил, что прямо передо мной - стоянка такси.

- Хотел «Прати»? - Удивление бодрого тощего старикана-таксиста было велико, но не помешало ему тут же заломить: - Севен еуро.