Александр Гаррос - Фактор фуры

Я сидел за влажным от недавнего дождя столом открытого Cafe Nemoland в окружении стилизованных скульптур, колоритных местных неформалов и унифицированных пришлых туристов (последние преобладали), тянул разливной Traditional Pilsner и вяло думал, что в условиях окончательно и бесповоротно победившей толерантности логичным образом обессмыслился и нонконформизм, сама идея протеста. Не знаю, хорошо это или плохо. То есть, конечно, хорошо (когда никто не мешает тому, кто никому не мешает) - но… скучно. И, боюсь, бесперспективно.

Жуткая банальность, но святая правда: в Дании как нигде ощущается старость Европы. Сытые, добрые, сонные… если не полумертвые. На центральном столичном туристическом променаде даже в будний день большинство магазинов и изрядная часть кабаков закрывается в шесть вечера…

Из интернет-кафе я влез в свой почтовый ящик и нашел-таки там адрес Михаэля. Написал. Задействовав российскую карточку, вселился в дешевый по местным меркам и несусветно дорогой по всем остальным (включая германские и даже британские) отель рядом с вокзалом. Открыл бутылку аквавита из аэропортовского такс-фри и стал ждать ответа.

Вдруг напала неостановимая икота.

За окном были открытые продуваемые пространства, ветряные электростанции (не иначе спроектированные по заказу «Мерседеса» - конфигурация трех лопастей повторяла пацифистский его логотип) на грязноватом пасмурном фоне. С левой, моей, стороны розоватая рассветная полоска обозначила редкие силуэты полуободранных деревьев.

…Добрый Михаэль ответил на «мыло», я ему перезвонил. Он по-прежнему жил в Гамбурге, в ближнем пригороде, и был готов меня принять, не уточняя, на какой срок. Я снова отчасти поверил в человечество и купил билет на автобус. Я чувствовал себя как в анекдоте про бомжа (этот социальный типаж все чаще посещал мои мысли): «А жизнь-то налаживается!..»

Задремал и проснулся с головной болью. Дождь резал в лобовуху со звуком бесконечно разворачиваемого тонкого полиэтиленового пакета. По автобану в тучах водяной пыли неслись - много быстрее ста км - машины с включенными фарами. Все было серо. Судя по времени, до Гамбурга оставалось чуть.

Я прижался лбом к холодному стеклу - в череп передалась неприятная вибрация. Капли с той стороны окна ступенчато соскакивали вниз в такт подрагиваниям автобуса.

«ТРУДНО БРОСИТЬ ПИТЬ!

Вы уже пытались, не так ли? Вы проверяли характер, вы держались больше десяти дней! Но вот очередной стресс - и лишь стоит вам нарушить зарок, как вы уже потеряны для ваших друзей и близких!..»

Реклама какого-то средства, якобы помогающего в борьбе с алкоголизмом. Спам. С телефоном и е-мейлом.

Никогда на этот мой ящик еще не приходил спам. А данная реклама повторялась с периодичностью в несколько дней. «Если вы дороги сами себе, звоните или пишите».

Интересный такой спам. Со слегка меняющимся раз от раза текстом - но всё на одну тему. «Ваш старый друг… Вы выпивали вместе, было дело, - и вот его больше нет с вами…»

Один «друг», которого больше нет со мной, было дело, проверял характер. Держался больше десяти дней. Я посчитал, сколько прошло с момента нашего знакомства с Мирским до того, как его, только-только «развязавшего», странным образом повинтили странные «менты». Двенадцать дней.

В постоянном моем мейл-боксе, куда я время от времени лазил, вообще обнаруживались интересные мессиджи.

От… скажем так, от имени и с адреса доцента Латышева: все ли у вас в порядке, дайте о себе знать. От Виктора (аналогично: он вернулся в город, знает, что я его искал, знает, что произошло с Беляниным, не знает, что со мной, беспокоится). Даже от Рональда Хендри, личного секретаря Ларри Эджа, по-английски (с того же адреса, который нам некогда давал Дани): очень просит связаться по сугубо деловому и не терпящему проволочек поводу…

Разумеется, сами по себе письма ничего не значили. На то она и сетевая анонимность. Что до взламывания почтового ящика (моего ли, любого ли из моих корреспондентов) - не смысля в хакерском деле решительно ни хрена, я все равно не сомневался, что сделать это нетрудно. Так что никому не отвечал.

Еще пришли четыре нечитаемых сообщения: два - с новых адресов, причем с какими-то незнакомыми индексами.

Еще - имелся такой вот спам.

(Если это и впрямь Мирский пытается связаться со мной - то, выходит, тоже боится, что в моем мейл-боксе кто-то шарится? Или делает вид, что боится. Потому и маскируется под идиотскую рекламу, излагая вещи, которые кроме нас с ним никто знать не может, - про его завязку. Дает таким образом понять, что это именно он…

То есть он что - думает, я так и не догадался о его роли в происходящем? Пытается исправить оплошность лондонского велосипедиста? Совсем за дебила меня держит?.. С другой стороны, откуда мне знать, кто «заказал» нас с Беляниным? И связан ли действительно с ним Мирский?.. Или я вообще ошибаюсь, подозревая его? Тогда зачем он врал, что работает на Энрико?.. Очередные гадания на кофейной гуще.)

…Две недели я наглым нахлебником прожил у Мишки, наплетя ему что-то вполне туманное, из чего он, видимо, сделал вывод, что я скрываюсь от кредиторов. Я специально просил его никому о месте моего нынешнего пребывания не распространяться - в особенности из российских знакомых, в особенности наших общих…

Раздобревший и исполнившийся бюргерской вальяжности Попов с Барбарой (немногословной и на удивление симпатичной - в целом девки в этой стране довольно уродливые - немкой) базировались в Аллермёэ, ближнем пригороде Гамбурга: пятнадцать минут от городского центра на S-bahn’е. Геометрически распланированный поселок, застроенный сплошь неотличимыми краснокирпичными домиками в три этажа с белыми балкончиками, прорезанный геометрическими канавами с зимующими утками, казался средоточием отрегулированного германского гайста… до тех пор, пока ты, вздрогнув от раскатистого «Э, Шурик!», не лицезрел на крыльце очередного аккуратного коттеджика пузатого краснорожего жлоба в спортивных штанах.

Две недели я ни хрена не делал, заливался вечерами с хозяином пивом «Бекс», а днями слонялся по Интернету, напрягая увечный свой инглиш. Убийство Белянина, естественно, наделало порядочного шуму. Странного какого-то шуму. С минимальными официальными комментариями, с самыми неожиданными журналистскими версиями, беглыми проговорками, многозначительными намеками - короче, с муторным душком готового вот-вот разразиться, но судорожно давимого скандала. Скандалища. Было за всем этим ощущение вполне масштабной и жесткой подковерной драчки, причем явно с участием влиятельных государственных игроков - но внятной, тем более полезной информации из того, что мне удалось надыбать, я так и не извлек.