Валентин Мошков - 2062 Исторические пророчества о будущем России

От набегов половцев страдал весь юг России, особенно же пограничные с ними княжества — Киевское и Чернигово-Северское. Население массами отливало отсюда на северо-восток в местности более безопасные от нападения степняков и от княжеских раздоров.

В 1174 г. некоторые из бояр составили заговор и убили великого князя Андрея Боголюбского. Неожиданная смерть Андрея послужила поводом в усобице. В борьбе князей по смерти Андрея принимали участие не только княжеская дружина, как это бывало в подобных случаях на юге, но целые слои местного населения, вспыхнула давно уже назревшая вражда между городской знатью и недавними поселенцами страны, южно-русскими выходцами, принадлежавшими большею частью к низшим классам.

С 1167 г. начинается подъем простонародья, и это обнаруживается в целом ряде побед над внешними врагами России. В 1166 г. Андрей Боголюбский разбил многочисленное болгарское войско. Русские завладели на Каме славным городом Бряхимовым и несколько других городов обратили в пепел.

В том же году князья с малочисленной дружиной дерзнули углубиться в половецкие степи, взяли станы двух ханов и возвратились с добычею. В 1168 г. князья снова избили половцев и взяли многие вежи на берегах Орели.

После смерти Андрея Боголюбского Всеволод III Большое Гнездо предпринимал удачные походы на мордву и камских болгар, подчинил себе Рязань и имел влияние на Новгород и на события в южной Руси. К его покровительству прибегал даже отдаленный Галич. «Великий Всеволод, — обращается к нему певец „Слова о полку Игореве“, — ты можешь расплескать Волгу веслами, вылить Дон шлемами».

Век заканчивается междоусобицей между братьями Всеволода из-за великокняжеского стола.

К половине XII века, т. е. до 1153 г., рабовладение в России достигло громадных размеров. Челядь составляла в это время необходимую принадлежность частного землевладения, крупного и мелкого. Землевладельцы стремятся «работать» и свободных людей. Этим, по-видимому, объясняется и строгость, с какою закон карает побеги «закупов», обращая их за то в холопов.

В тогдашней России Железного века было так же, как и в средневековой Западной Европе, нечто в роде замков, необходимость которых вообще вызывалась внутренней неурядицей. Русский город обыкновенно представлял из себя группу бревенчатых изб, огороженную деревянными стенами или тыном, земляным валом и рвом. В центре больших городов обыкновенно имелось небольшое укрепление, называвшееся кремлем. Монастыри также обносились стенами.

Россия была по прежнему раздроблена на мелкие княжества, которые враждовали и дрались между собою. В 1223 г. впервые появились монголы и разбили соединенную силу русских князей при Калке. В 1237—

1238 гг. состоялось разорение русских городов Батыем и начало монгольского ига. Но уже в следующем

1239 г открылись между русскими князьями междоусобия. Литовцы овладели большей частью Смоленской области. Татары продолжали свои опустошения и завоевания: взяли Переяславль и Чернигов. В 1340 г они взяли и разрушили Киев. «Состояние России было самое плачевное. Казалось, что огненная река промчалась с востока до запада. Язва и все естественные бедствия опустошили ее от берегов Оки до Сана. Батый, как лютый зверь, пожирал целые области, терзая когтями их остатки. Матери плакали о детях, девы о своей невинности, жены боярские сделались рабами варваров. Живые завидовали спокойствию мертвых. Россия лежала изнуренная, безлюдная, полная развалин и гробов». «Жителей, — писал Плано-Карпини, — везде мало, они истреблены монголами или отведены ими в плен».

Из слов того же путешественника о татарах видно, что народ этот в противоположность русским переживал один из периодов подъема. «Они были удивительно трудолюбивы. Не только прелюбодеяние, но блуд наказывался у них смертью. Они были скромны в обхождении с женщинами и ненавидели срамословие. Воровство между татарами было так необычно, что они не употребляли замков. Своих чиновников они уважали и боялись. В самом пьянстве они не ссорились или, по крайней мере, не дрались между собою. Они редко имели тяжбы и любили помогать друг другу. Терпеливо сносили татары зной, мороз и голод и с пустым желудком пели веселые песни».

После страшной грозы Батыевой отечество наше как бы отдохнуло и пользовалось внутренним устройством и тишиной под умным управлением Ярослава Всеволодовича и Св. Александра Невского.

Во время своего подъема покоренные народы, как показывает история, никогда не бунтуют и не восстают против своих завоевателей, как бы эти последние с ними плохо ни обращались. Они смотрят на правительство своих завоевателей, как на свое собственное, и служат ему верой и правдой. Это происходит не из страха, не из раболепства, а потому, что поднимающиеся люди имеют сильный инстинкт уважения к высшей власти в государстве, граничащей с боготворением, к какой бы национальности эта власть ни принадлежала. Только таким путем, а не иначе, поднимающиеся государства приобретают ту необыкновенную внутреннюю крепость, которою они обыкновенно отличаются. Не будь этого, никогда не сливались бы между собою народы чуждых национальностей.

В нашем отечестве во второй половине Золотого века мы видим осуществление этого закона. Наши предки не только не были противниками своих завоевателей татар, но были для них самыми верными подданными. В 1277 г. князья Борис Ростовский. Глеб Белозерский, Феодор Ярославский и Андрей Городецкий повели свое войско в Орду, чтобы вместе с ханом Мангу Тимуром идти на кавказских ясов или алан, из которых многие не хотели повиноваться татарам и с усилием противоборствовали их оружию. Князья наши завоевали ясский город Дедяков, сожгли его, взяв большую добычу, пленников, и этим подвигом заслужили особое благоволение хана не только похвалою, но и богатыми дарами. Феодор Ярославский и зять его, Михаил, ходили и в следующий год помогать татарам, или исполняя волю хана, или ища добычи. В Курской области легкомысленный князь Святослав тревожил селения татарских баскаков ночными нападениями, похожими на разбой. Князь Олег торжественно объявил Святослава преступником, говоря ему: «Дело твое есть разбой, всего более ненавистный татарам и в самом нашем отечестве нетерпимый». Он поехал с жалобой к Телебуге и, исполняя его волю, умертвил Святослава. «Достойно замечания, — говорит Карамзин, — что летописцы того времени нимало не винят убийцы, осуждая безрассудность убитого. Святослав казался им злодеем, а жестокий Олег, вонзив меч в сердце единокровного князя, не заслужил их укоризны».