Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть первая

—————

Через полчаса всей главной квартире уже было известно бедствие, постигшее австрийцев при Ульме. Штабные сновали по дому, сообщая друг другу подробности. Князь Андрей, оставив работу, большими шагами ходил по комнате, в которой никого, кроме его, не было. По коридору послышались шаги, он рассеянно высунулся, чтоб узнать кто. С одной стороны шли Несвитской с Жеребцовым, с другой австрийский генерал член Гофкригсрата.

— Ей богу, скажу про котлетку… Пари… Бутылка шампанского, что объяснюсь, — сказал Жеребцов, когда генерал почти поравнялся с ним. Офицеры посторонились, чтоб дать дорогу. По широкому коридору было достаточно места для тех и других, но Жеребцов, отталкивая рукою толстого Несвитского, запыхавшимся голосом приговаривал: идут! идут! посторонитесь, дорогу! Пожалуйста, дорогу…

Генерал проходил с тем видом желания избавиться от утруждающих почестей, с которыми ходят в подобных случаях. На лице Жеребцова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которую он, как будто, не мог удержать.

— Eure Exellenz! [2047]— сказал он, выдвигаясь вперед и обращаясь к генералу. — Habe die Ehre zu gratulieren, [2048]— он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой. Генерал строго оглянулся на него, но, заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.

— Habe die Ehre zu gratulieren. Der General-Feldmarschall Mak ist angekommen. Ganz gesund. Nur einwenig [2049]тут зашибся, — прибавил он, сияя улыбкой и указывая на свою голову.

Генерал что-то пробурлил, нахмурился и пошел еще скорее.

— Gott, wie naiv! [2050]— сказал он, отойдя несколько шагов. [2051]

Несвитской, сопутствуемый несмеющимся Жеребцовым, вбежал в дежурную комнату, едва удерживая внутренний, давивший его смех, и в дверях разразился громким хохотом. [2052]

Князь Андрей злобно посмотрел на них обоих, произвел звук фырканья, выражавший и озлобленье и презренье и, заложив руки назад (движением, напоминавшим его отца), стал ходить по комнате, глядя перед собой. Несмотря на то, что Несвитский находился в самых близких, товарищеских отношениях с князем Андреем, смех его утих при взгляде на это молодое, желтое и строгое лицо. Только когда Жеребцов вышел из комнаты и дверь за ним затворилась, князь Андрей обратился к Несвитскому. В голосе и в движеньи его губ заметно было едва сдерживаемое нервное раздражение.

— Ну, чему ты смеешься? Чему? — заговорил он. — Добро этому мальчишке смеяться. Как тебе не совестно? Как тебе, князю Несвитскому…

— Да помилуй, братец, ежели бы ты видел его рожу… — нерешительно смеясь, сказал Несвитской.

— И не понимаю, не понимаю, — сжимая свои маленькие кулаки и потрясая ими перед грудью, дрожащим, злым голосом говорил князь Андрей. — Не понимаю, как ты, порядочный человек, с именем и положеньем, можешь водиться с этим, бог знает кем, с мальчишкой, который готов лизать блюды у главнокомандующего и в носу ковырять. Un cuistre. [2053]И чему ж ты смеешься?…

— Vous voilà sur vos grands chevaux, [2054]— сказал Несвитской.

— Ты смеешься тому, что половина кампании проиграна, что все труды, все расчеты, всё пропало даром, — говорил он, всё более и более оживляясь. — Смеяться легко, а легко ли 40 000 положить оружие и обесчестить себя. Я ненавижу австрийцев, и этого Мака, и всех эрцгерцогов, а мы еще не знаем, будем ли мы лучше их, а и между ними есть люди и честные, а всё лучше этого chénapan, [2055]из которого ты сделал своего блюдолиза. Всё погибло. Всё погибло. То, что случилось, доказывает только то, что мы имеем дело с великим полководцем. Теперь бог знает, что нас ожидает; а ты смеешься с этим шутом. А, что говорить! — прибавил он и энергически повернулся и стал опять ходить.

— Да, как ты хочешь, братец, это всё очень жалко, и всё, а всё таки смешно. Ежели бы ты…

— Ничего нет, — начал опять князь Андрей, не давая ему договорить. — Ничего, ничего смешного нет. Смешно, что 40 000 человек убито и ранено? Очень смешно, что 40 000 семейств оплакивают потери? 40 000 hommes massacrés et l’armée de nos alliés détruite et vous trouvez là le mot pour rire…… J’ai honte pour vous, mon cher! Mais je vous crois meilleur que vous ne vous faites. C’est bon pour un garçon de rien comme cet individu, dont vous vous êtes fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [2056]

— Мальчишкам только можно смеяться, — сказал князь Андрей по русски, заметив, что Жеребцов вошел в комнату, и подождал, не ответит ли что нибудь корнет. Но корнет ничего не ответил и князь Андрей вышел из комнаты.

— Видно похоже я его представлял на лошади, — сказал корнет и тотчас же, прищурив глаза и сделавшись слабым, представил князя Андрея. — Злющий какой! — прибавил он. [2057]

— В фельдмаршалы готовится, — сказал Несвитской.

[ Далее со слов: Гусарский Павлоградский полк… кончая: — А, Телянов, здорово. Вздули меня вчера, — послышался голос Денисова. — близко к печатному тексту . T. I, ч. 2, гл. IV.]

<���— Пройди туда, Ростов дома, — послышался из за дверей голос Денисова, всегда похожий на крик, и в комнату к Ростову вошел переведенный, как говорили за что то дурное, из гвардии поручик Телянов, офицер, не любимый в полку и только с Денисовым находивщийся, как и все, в товарищеских отношениях. Ростов видел этого офицера каждый день, так [как] он был в эскадроне Денисова, и каждый день при виде его он испытывал непреодолимое чувство отвращения, которое ничем не могло быть оправдано. Телянов был щеголеватый, тихий, учтивый маленький человечек, своими манерами весьма мало подходящий к гусарскому обществу. Ростов пожал протянутую ему влажную маленькую руку и опять невольно заметил неприятные, близко поставленные один от другого глаза, уклоняющиеся от взгляда и как будто что-то отъискивающие.

— Ге ге, денег, пенензы барза куча, сколько, — сказал Телянин, всегда прибавлявший польские слова к своей речи.

— Денисов просил счесть, — сказал Ростов.

Уложив в кошелек деньги, Ростов кинул под подушку.

— Хотите чаю? [2058]

— Нет, трубочку можно? — отвечал Телянин.

— А я сейчас приду, — сказал Ростов, не умевший скрывать своей антипатии и не чувствуя себя в силах оставаться с глазу на глаз с Теляниным, и вышел в сени.

Усатый красавец вахмистр что то докладывал Денисову, с трубкой скорчившемуся на пороге.

— Да, да, так и сделай, — хрипло приговаривал Денисов. — Что ушел от милого друга? — сказал он Ростову, намекая на отвращение Ростова к Телянину, над которым Денисов не раз смеялся.

— Не могу, что хочешь, — отвечал Ростов и, чтоб не стеснять вахмистра, который здесь был подчиненным, тогда как по службе в эскадроне он был начальником, юнкер Ростов пошел на двор к хозяину немцу и его красавице дочери, которые укладывали яблоки под сараем.

Только тогда, когда он увидал, что вахмистр вышел, Ростов вернулся в горницу.