Семен Фруг - Забытые тексты, забытые имена. Выпуск 1

Стр. 182. «Снова, как прежде, один…» Романс П.И. Чайковского.

Стр. 183. В эту лунную ночь. Романс П.И. Чайковского.

Стр. 184. «Мы сидели с тобой у заснувшей реки…» Романс П.И. Чайковского.

Стр. 185. «Проходит всё, и нет к нему возврата…» Романс С.В. Рахманинова.

Стр. 185. Гимн. Стихотворение положено на музыку В. Березовского. Гимн написан в честь Февральской революции. Возможно, под его влиянием была сложена популярная кубанская казачья песня того же периода – «Ликуй, свободная Россия!».

Стр. 186. День погас. Романс Р. Глиэра.

Стр. 187. «Не зажигай огня! Во мгле душистой ночи…» Романсы А. Спиро и А.С. Аренского.

Стр. 188. «Звезда блестящая сорвалася с небес…» Романсы А.С. Аренского, В.Г. Врангеля.

Стр. 189. Ночь. Романсы П.И. Чайковского и С.В. Рахманинова.

Стр. 190. В зимнюю стужу. Романсы М.М. Ипполитова-Иванова и С.А. Траилина.

Стр. 190. В полусне. Романсы Р. Глиэра и А. Гречанинова.

Стр. 191. «В стёкла бьётся к нам ветер осенний…» Романсы И.И. Крыжановского, М.К. Липпольда, М.М. Ипполитова-Иванова, А.Н. Корещенко.

Стр. 192. «Гляди, лобзают берег волны…»

Романсы В.Г. Врангеля, М.М. Ипполитова-Иванова.

Стр. 193. «Любовь цветёт в страдании…» Стихотворение положено на музыку Р. Глиэра.

В.М.

Константин Льдов

При составлении использованы издания:

Новое слово. 1909 г. Ежемесячный журнал-приложение к газете Биржевые ведомости. Тип. Биржевые ведомости 1909 г.

Льдов К.Н. Стихотворения. Санкт-Петербург, тип. И.Н. Скороходова 1890 г.

Все публикуемые тексты приведены в соответствие с правилами современного русского языка.

Истинная поэзия, как способ познания и осмысления мира, требует для себя не только значимых художественных открытий, освоения пространства смыслов и формирования новых представлений, но и самой личности творца, его жизнеописания, нередко являющегося продолжением творчества поэта. Чтобы хорошо понимать поэта, его важно не просто знать, его нужно любить. Для Константина Льдова, очевидно, это не имело значения. Скрываясь от газетных репортёров, он всячески препятствовал публичной огласке каких-либо фактов о себе. «Странный писатель, – кажется, единственный из всех моих собратьев, который «просил не писать» о нём», – вспоминал о Константине Льдове, пожалуй, самый видный литературный критик своего времени Александр Алексеевич Измайлов.

Константин Льдов – это творческий псевдоним Витольда Николаевича Розенблюма. Годы жизни 1 мая 1862 – 3 февраля 1937. Это, пожалуй, единственный точно документированный факт биографии Витольда Николаевича Розенблюма. Об его образовании уже точных сведений нет, известно только, что он окончил гимназию в Петербурге.

Печататься начал рано, первым журналом, где появились его стихи под псевдонимами В. Розов и Р. Снежков, был еженедельник М.О. Вольфа для юношества «Задушевное слово». Очевидно, что семья Льдова не одобряла его литературных занятий. Прямых сведений об этом нет, но то обстоятельство, что Витольд-Константин рано ушёл от своего отца, доктора медицины, наводит на мысль об их непростых отношениях и разногласиях относительно профессионального выбора. Зато сам Витольд был уверен в правильности своего пути, который видел в искусстве как таковом, и в литературе в первую очередь. Недаром его так привлекал гений Лермонтова – щедрый, многогранный, соединявший в себе поэтическое и художественное начало. Такую разносторонность дарования Константин Льдов ощущал и в себе: он не только писал стихи и прозу, не только занимался композиторской деятельностью, сочиняя романсы и пьесы для фортепьяно, но и был довольно интересным художественным критиком, очень тонко чувствующим процессы, происходившие в мире живописи. Льдов сумел подметить и оценить едва наметившиеся ростки авангардного искусства, чуждого своей новаторской эстетикой и непонятного для большинства знатоков и ценителей живописи. Газета «Биржевые ведомости» нередко печатала материалы Льдова, в которых он выступал как художественный критик. Вот цитата из статьи «Художники-революционеры», опубликованной в выпуске газеты от 30 апреля 1908 года.

«Это – искусство будущего, – писал К. Льдов, – искусство смелых и, в сущности, неизбежных исканий новизны в художественном творчестве. Искусство есть лишь одно из выражений пытливого человеческого духа, ищущего всё новых и новых форм для воплощения своих настроений <���…>. Пусть наши «революционеры» в искусстве ещё не достигли существенного обновления, – попытки их уже будят мысль, являются бродилом, на котором, может быть, вскоре взойдет новая художественно-психологическая школа».

Несмотря на свою необщительность и скрытность, которая, скорее всего, выдавала в нём человека ранимого и самодостаточного, Константин Льдов был известен не только в литературных кругах, в определённом смысле он являлся фигурой, вызывавшей к себе повышенный общественный интерес. Внешним эпатажем в предреволюционные годы удивить кого-либо было невозможно, но Льдов, даже не пытавшийся выделиться таким образом, запоминался современникам хорошо и надолго. У него был низкий гудящий голос, вьющиеся до плеч волосы и неизменный тёмный костюм, служивший ему и в качестве повседневной одежды, и в качестве выходной. Со стороны казалось, что ничего, кроме искусства, его не интересовало в жизни. Пожалуй, так оно и было.

Поэтому неудивительно, что он органично вписался в «Пятницы Случевского» – поэтический кружок, проникнутый идеей служения «чистому искусству», в котором Константин Льдов был одним из активнейших его членов.

В основе всех его взаимоотношений с людьми, с которыми, так или иначе, сводила судьба, была творческая увлечённость. Его интересовали только творческие увлечённые люди, и только с ними он способен был поддерживать общение. Здесь были замечены многие: от художника Ильи Репина до графа Ивана Ивановича Толстого, состоявшего в десятых годах в должности Санкт-Петербургского городского головы, известного ценителя и пропагандиста русского искусства и литературы.

Сейчас сложно сказать, какие мотивы заставили Константина Льдова покинуть Родину, но в 1915 году он выехал во Францию и более не возвращался. Последний из известных его поэтических сборников был выпущен в Брюсселе в 1926 году, который имел красноречивое название «Против течения. Из сказанного и недосказанного за 50 лет».