Николай Гоголь - Повести. Пьесы. Мертвые души

Лишь отзывы Булгарина и Сенковского и успел прочесть Гоголь до своего отъезда за границу 6 июня. Все серьезные разборы его комедии появились тогда, когда писатель был уже далеко от родины.

Рецензия писателя и экономиста В. Андросова («Московский наблюдатель», 1836, ч. VII, кн. I, ценз. разр. 5 июня) обращала внимание на глубокую оригинальность комедии. «Да, «Ревизор» смешон, говорят, это преуморительный фарс! Нет, господа, найдите, потрудитесь изобрести другое выражение. Чтобы точно характеризовать комедию с таким содержанием, как «Ревизор», для этого традиции вашей пиитики не сыщут приличного прилагательного. Если правила пишутся с произведений, а произведения выражают общества, — то наше общество другое нежели то, когда эти риторики и эти пиитики составились». Андросов назвал «Ревизора» комедией «цивилизации», так как вместо семейного человека Гоголь изображает человека в его общественных связях.

Защиту новаторской поэтики «Ревизора» продолжила рецензия Вяземского, помещенная в пушкинском «Современнике» (1836, т. II, ценз. разр. 30 июня). «… B «Ревизоре» нет ни одной сцены в роде «Скапиновых обманов», «Доктора по неволе», «Пурсоньяка» или Расиновых «Les Plaideurs»; [57]нет нигде вымышленной карикатуры, переодеваний и пр. и пр. За исключением падения Бобчинского и двери, нет ни одной минуты, сбивающейся на фарсу». Вяземский впервые ввел «Ревизора» в русло определенной традиции в русской комедиографии: «Мало было у нас подобных комедий: «Бригадир», «Недоросль», «Ябеда», «Горе от ума» — вот, кажется, верхушки сего тесного отделения литературы нашей. «Ревизор» занял место вслед за ними».

Почти одновременно с рецензией Вяземского в Петербурге появилась рецензия Надеждина в Москве, в газете «Молва» (1836, № 9, ценз. разр. 15 июня; подпись под статьей: А. Б. В.). Написанная под живым впечатлением московской премьеры, эта статья — одна из самых ярких в гоголевской литературе. Автор «Ревизора» назван здесь «великим комиком жизни действительной», а его оба хулителя — Булгарин и Сенковский — причислены к «завистникам, клеветникам, на все готовым». Впервые так отчетливо было уловлено и подчеркнуто демократическое содержание «Ревизора» — «этой русской, всероссийской пиесы, изникнувшей не из подражания, но из собственного, быть может горького, чувства автора. Ошибаются те, которые думают, что эта комедия смешна, и только. Да, она смешна, так сказать, снаружи; но внутри это горе-гореваньице, лыком подпоясано, мочалами попутано».

До 1839 года Белинский подробно о «Ревизоре» не высказывался, хотя попутные его замечания очень выразительны. Так, свой обзор «Московский театр» (1838 г.) критик закончил словами: «Какие надежды, какие богатые надежды сосредоточены на Гоголе! Его творческого пера достаточно для создания национального театра. Это доказывается необычайным успехом «Ревизора»! Какое глубокое, гениальное создание!» Вероятно, эти строки имел в виду Анненков, писавший, что эпитет «гениальный» «удивил тогда своей смелостью самих друзей Гоголя, очень высоко ценивших его первое сценическое произведение».

Блестящий анализ всего художественного строя гоголевской комедии содержала статья Белинского «Горе от ума» (написана в 1839 г.; опубликована в 1840 г. в «Отечественных записках»). «Ревизор» представляет собой «особый, замкнутый в самом себе мир», что обусловлено единством выбранной ситуации. Автор «взял из жизни своих героев такой момент, в котором сосредоточивалась вся целостность их жизни, ее значения, сущность, идея, начало и конец»; этот момент — «ожидание и прием ревизора». Исходя из положения: «художественная обрисовка характера в том и состоит, что если он дан вам поэтом в известный момент своей жизни, вы уже сами можете рассказать всю его жизнь и до и после этого момента», — исходя из этого положения, Белинский строит своего рода экспериментальную биографию Городничего, от детских лет до начала действия комедии. Подчеркивается при этом, что Городничий — не моральный урод, не исключение из правила, но, напротив, олицетворение сложившихся обычаев и норм поведения. «… «Не я первый, не я последний, все так делают». Это практическое правило жизни так глубоко вкоренено в нем, что обратилось в правило нравственности; он почел бы себя выскочкою , самолюбивым гордецом, если бы, хоть позабывшись, повел себя честно в продолжение недели».

Поскольку в предшествующей критике часто высказывалось сомнение в том, что Городничий мог принять Хлестакова за важное лицо, Белинский специально остановился на подоплеке этого qui pro quo. Ошибка Городничего мотивирована и в жанровом отношении (комедийный мир — «это мир случайностей, неразумности»), и психологически — состоянием тревожного ожидания и страха. «Если нужны еще доказательства, не из сущности идеи произведения почерпнутые, а внешние, практические, рассудочные и резонерские, без которых многие люди ничего не понимают, заметим им, что подобные случаи часто бывают в жизни: сосредоточьтесь на идее, от которой зависит ваша участь, — вы начнете говорить о ней с первым встречным на улице, приняв его за своего приятеля, к которому вы шли говорить о ней».

Большое внимание, уделенное Белинским Городничему, объясняется тем, что критик видел в нем главного персонажа комедии. «Многие почитают Хлестакова героем комедии, главным ее лицом. Это несправедливо. Хлестаков является в комедии не сам собою, а совершенно случайно, мимоходом, и при том не самим собою, а ревизором. Но кто его сделал ревизором? страх городничего… Герой комедии — городничий как представитель этого мира призраков». Впоследствии Белинский отказался от этого мнения. В письме к Гоголю от 20 апреля 1842 года он говорил: «Теперь я понял, почему Вы Хлестакова считаете героем Вашей комедии, и понял, что он точно герой ее».

В спорах о «Ревизоре» прозвучал и голос его автора. Первым ответом Гоголя своим критикам была статья «Петербургские записки 1836 года», появившаяся вскоре после его отъезда за границу в «Современнике» (1837, т. 6). Упоминая о странной обидчивости публики («Если, например, сказать, что в одном городе один надворный советник нетрезвого поведения, то все надворные советники обидятся…»), Гоголь прибавлял: «Нужны ли примеры? Вспомните «Ревизора»…»

Полемике вокруг «Ревизора» мы обязаны рядом работ Гоголя, разъясняющих и обосновывающих его творческие принципы. Это следующие работы:

— «Отрывок из письма, писанного автором вскоре после первого представления «Ревизора» к одному литератору». Впервые опубликован в «Москвитянине», 1841, ч. III, кн. VI. Во втором издании «Ревизора» (1841) «Отрывок» помещен в «Приложениях». Творческую историю произведения раскрывает письмо Гоголя к С. Т. Аксакову от 5 марта 1841 года, где сообщается, что в основе «Отрывка» лежит письмо к Пушкину, «писанное… по его собственному желанию». Пушкин, продолжает Гоголь, «хотел писать полный разбор» пьесы для «Современника» и «меня просил уведомить, как она была выполнена на сцене». Сохранившиеся рукописи отрывка датируются 1840–1841 годами; однако не исключено, что им действительно предшествовало неотправленное письмо к Пушкину, написанное вскоре после премьеры «Ревизора».