Петр Алешкин - Русская трагедия

- Я звоню из библиотеки... из бывшей Ленинки...

- Возле нее встретимся через двадцать минут. Я буду на автостоянке напротив входа в библиотеку за рулем черного "Мерседеса". На мне белая сорочка с короткими рукавами. Зовут - Дмитрий...- Он запнулся перед словом "Иванович", ведь для такой девушки он должен быть без отчества.

Анохин положил трубку и поднялся, решительно взял кейс. Невольно подумалось, что боль как-то отодвинулась, спряталась глубже, затаилась, но как только он вспомнил о ней, она тут же вырвалась наружу и снова полупарализовала его.

По пути к библиотеке думал о Елизавете, пытался понять, кто она. Проститутка? Не похоже. Искательница приключений? Американоманка, на все готовая, лишь бы увидеть страну своей мечты? Он повернул на Воздвиженку, где была площадка для стоянки автомобилей, и сразу увидел девушку. Была она в белой летней майке без рисунков и надписей на груди и в джинсовых шортах, с большой, тяжелой, на взгляд, серой матерчатой сумкой через плечо. Судя по очертаниям, в сумке были книги и тетради. Издали было видно, как девушка хороша и прекрасно сложена. Он подъезжал, притормаживая, и рассматривал Елизавету. Темно-русые волосы, реденькая челка большим полукругом прикрывает высокий лоб, касается темных бровей, которые намного темнее волос. Вероятно, она их подкрашивает, решил Анохин. И форма у них необычна - вразлет, волной. На немножко удлиненном, тронутом легким загаром лице ни тени косметики, ясные серые до голубизны глаза настороженно прищурены, вглядываются в него. На вид лет девятнадцать. И что больше всего поразило Дмитрия Ивановича, что бросилось ему в глаза еще издали: она была очень похожа на его шестнадцатилетнюю дочь Ольгу.

Он остановился у бордюра, смотрел, как она идет к нему неторопливо, с достоинством. По тому, как вцепилась в ремень сумки, перекинутый через плечо, догадался, что она усердно скрывает волнение. Анохин, вылезая из машины, заметил, как Елизавета, взглянув на него, чуть замедлила шаг, как бы споткнувшись. На ее лице и в глазах промелькнули некоторое разочарование, растерянность, неуверенность, но она быстро погасила эти чувства. Он мысленно взглянул на себя ее глазами, глазами юной девушки, увидел начинающего седеть мужчину с большими залысинами, с наметившимися морщинами у глаз. Отец у нее, возможно, моложе него: видно, надеялась увидеть молодого красавца, "нового русского", оттого и разочарование мелькнуло в ее глазах. Но как она похожа на Ольгу!.. Последние шаги девушки навстречу были уже не столь уверенными. На искательницу приключений она не походила, на легкомысленную девчонку тоже. Впрочем, в ее возрасте все с ветерком в голове. А вдруг это не Елизавета? Ему почему-то захотелось, чтобы это была не она, и он спросил:

- Елизавета?

Она молча, растерянно тряхнула челкой. Это невинное движение головой сначала показалось ему забавным, развеселило его. Он засмеялся коротко, но быстро оборвал смех, потому что непонятно из-за чего вдруг стала подниматься на нее злость: куда она лезет? Он быстро обошел машину, открыл дверцу со стороны пассажира.

- Куда мы поедем? - заколебалась она.

- Куда скажу! Садись!..- Елизавета полезла в машину. Он стал выруливать на улицу, спрашивая: - Боишься?.. На месяц черт знает куда ехать не боишься, а в Москве боишься?

- Я еще не решила...- неуверенно ответила она, не глядя на него.

- Честно сказать, я тоже еще не решил... А если совсем честно, то сейчас одна шалава ждет моего звонка, чтобы передать мне паспорт для визы. Ведь мне с собой нужна шалава,- говорил он грубо.- Я думаю, ты верно поняла мое объявление!

- Остановитесь, пожалуйста, я выйду! - резко перебила она его.

- Сейчас перекресток проскочим,- ответил он и почувствовал жалость: зря он с ней так. Девчонка, по всему видать, хорошая. Зря обидел... За перекрестком он останавливаться не стал, свернул на Поварскую улицу и потихоньку покатил по ней. Она была узкая и с обеих сторон забита стоявшими машинами. Он ехал и косился на Елизавету. Она смотрела вперед. Брови нахмурены, вытянулись в прямую линию. Глаза налиты влагой. Молчала, не просила остановиться. Он тронул ее легонько за плечо.

- Не обижайся...

- Вы грубите, а глаза у вас грустные,- неожиданно сказала она, по-прежнему не глядя на него.

- Когда же ты успела заметить? - засмеялся он.- По-моему, с того момента, когда тебя поразила моя лысина, ты ни разу на меня не взглянула. Видать, ждала, что на "Мерседесе" подкатит круторогий двухметровый красавец, "новый русский",- коротко хохотнул Анохин впервые за последние две недели.- Так?

- Не так, я боялась, что подкатит, как вы говорите, круторогий бандит.

- Может, я и есть бандит, вор в законе...

- Нет, нет... Я скажу, кто вы...

- Давай на "ты". А то мне неудобно, я тебе "ты", а ты мне - "вы". Договорились?

- Ты,- произнесла она неуверенно и запнулась. Видимо, ей было непривычно называть ровесника своего отца на "ты",- ты, должно быть, работаешь в инофирме переводчиком, а может, менеджер, но не главный...

- Смотри-ка! - воскликнул он.- Ты у нас психолог, а не филолог. Почти все точно угадала. Как ты поняла, что не главный?

- Взгляд у вас... у тебя... Не директорский...

- А каким директорский бывает?

- Ну такой решительный, уверенный, жесткий... Все, я теперь точно поняла, кто ты! - воскликнула она радостно.- Ты работаешь в инофирме программистом. Женщин у вас нет. Ты не женат, разведен. Познакомиться с хорошими женщинами некогда. Решил отдохнуть, а поехать не с кем. Вот и дал объявление...

Он осторожно повернул с Поварской в Скарятинский переулок, выехал на Большую Никитскую улицу и сказал серьезным тоном:

- Все! Сейчас я тебя высажу! Ты ведьма! Ты все мои мысли читаешь, все знаешь. С тобой страшно! - Он резко, круто развернулся, остановил машину у бордюра, выключил зажигание и сказал: - Выходи!

- Правда? - удивленно и вновь растерянно уставилась на него девушка.

- А чего сидеть, когда приехали? - засмеялся Анохин и открыл свою дверцу.

- "Центральный дом литераторов. Клуб писателей",- прочитала она вслух слова на темной доске у входа в здание из темно-желтого кирпича.

В ЦДЛ они спустились в подвал, в бар. Там было полно знакомых.

Они кивали ему, здоровались. Дмитрий Иванович принес от стойки две чашки кофе и два стакана темно-красного вишневого сока.

- Как советовал один из них,- кивнул он в сторону соседних столов и прочитал две строки из стихотворения: - "Для улучшения пищеварения пейте вишневый сок..." Что же мы будем делать, Елизавета? Едем или как?

- Едем! - решительно и быстро ответила она, опустила глаза и взяла стакан с соком. Щеки ее при приглушенном свете заметно потемнели.

- Вот он, настоящий директорский голос. Теперь и я его знаю! - засмеялся он, чувствуя удовлетворение. Девчонка ему все более нравилась.- Я тоже созрел - и подчиняюсь... Давай обсудим основные принципы наших взаимоотношений.