В Вересаев - Пушкин в жизни

В. А. ЖУКОВСКИЙ -- С. Л. ПУШКИНУ. Щеголев. 17g.

Ночью возвратился к нему Арендт и привез ему для прочтения собственноручную записку, карандашом написанную государем, почти в таких словах: "Если бог не приведет нам свидеться в здешнем свете, посылаю тебе мое прощение и последний совет: умереть христианином. О жене и детях не беспокойся; я беру их на свои руки". Пушкин был чрезвычайно тронут словами и убедительно просил Арендта оставить ему эту записку; но государь велел ее прочесть и немедленно возвратить. Кн. П. А. ВЯЗЕМСКИЙ -- Д. В. ДАВЫДОВУ, 5 февр. 1837 г. Рус. Стар., 1875, т.

XIV, стр. 92.

Что за письмо привозил Арендт Пушкину от Николая? Пушкин прочел его и возвратил Арендту. Письмо до сих пор еще неизвестно.

А. С. СУВОРИН со слов П. А. ЕФРЕМОВА. Дневник А. С. Суворина, стр. 206.

В лечении не последовало перемен. Уезжая, д-р Арендт просил меня тотчас прислать за ним, если я найду то нужным.

И. Т. СПАССКИЙ. Щеголев, 198.

Когда Арендт уехал, Пушкин позвал к себе жену, говорил с нею и просил ее не быть постоянно в его комнате, он прибавил, что будет сам посылать за нею. В продолжение этого дня у Пушкина перебывало несколько докторов, в том числе: Саломон и Буяльский. Домашним доктором Пушкина был доктор Спасский; но Пушкин мало имел к нему доверия. По рекомендации бывшего тогда главного доктора конногвардейского полка Шеринга, Данзас пригласил доктора провести у Пушкина всю ночь. Фамилии этого доктора Данзас не помнит.

А. АММОСОВ, 31.

Он подозвал к себе Спасского, велел подать какую-то бумагу, по-русски написанную, и заставил ее сжечь.

В. А. ЖУКОВСКИЙ. Письмо к С. Л. Пушкину. Щеголев, 180.

Пушкин велел д-ру Спасскому вынуть какую-то его рукою написанную бумагу из ближайшего ящика, и ее сожгли перед его глазами; а Данзасу велел найти какой-то ящичек и взять из него находившуюся в нем цепочку.

В. А. ЖУКОВСКИЙ -- гр. А. X. БЕНКЕНДОРФУ, в феврале -- марте 1837 г.

Щеголев, 240.

Я спросил Пушкина, не угодно ли ему сделать какие распоряжения.

-- Все жене и детям, -- отвечал он: -- позовите Данзаса.

Данзас вошел. Пушкин захотел остаться с ним один.

И. Т. СПАССКИЙ. Щеголев, 198.

Пушкин велел написать частные долги и написал реэстр своей рукой довольно твердою.

А. И. ТУРГЕНЕВ -- Н. И. ТУРГЕНЕВУ, 31 янв. 1837 г. П-н и его совр-ки, VI,

62.

Подозвав Данзаса, Пушкин просил его записывать и продиктовал ему все свои долги, на которые не было ни векселей, ни заемных писем. Потом он снял с руки кольцо и отдал Данзасу, прося принять его на память. При этом он сказал Данзасу, что не хочет, чтоб кто-нибудь мстил за него, и что желает умереть христианином.

А. АММОСОВ, 31.

Данзас сказал ему, что готов отомстить за него тому, кто его поразил. -- "Нет, нет, -- ответил Пушкин, -- -мир, мир".

А. Н. ВЕНЕВИТИНОВА -- С. Л. ПУШКИНУ со слов Е. А. Карамзиной. П-н и его

совр-ки, VIII, 67 (фр.).

Княгиня (Вяземская) была с женою, которой состояние было невыразимо: как привидение, иногда подкрадывалась она в ту горницу, где лежал ее умирающий муж; он не мог ее видеть (он лежал на диване лицом от окон к двери), но он боялся, чтобы она к нему подходила, ибо не хотел, чтобы она могла приметить его страдания, кои с удивительным мужеством пересиливал, и всякий раз, когда она входила или только останавливалась у дверей, он чувствовал ее присутствие. -- "Жена здесь, -- говорил он, -- отведите ее".

В. А. ЖУКОВСКИЙ -- С. Л. ПУШКИНУ. Щеголев, 176.

Когда ему сказали, что бывали случаи, что от таких ран оживали, то он махнул рукою, в знак сомнения. Иногда, но редко, подзывает к себе жену и сказал ей: -- Будь спокойна, ты невинна в этом. Кн. Вяземский и тетка Загряжская и сестра Александра не отходят от жены. Я провел там, -- до четвертого часа утра (28-го), с Жуковским, гр. Велгурским и Данзасом; но к нему входит только один Данзас.

А. И. ТУРГЕНЕВ -- А. И. НЕФЕДЬЕВОЙ. П-н и его совр-ки, VI, 50.

Жене своей он сказал: "Не упрекай себя моей смертью: это -- дело, которое касалось одного меня". В. А. МУХАНОВ (со слов А. Я. Булгакова). Из дневника. Московский Пушкинист.

Вып. I, 1927, стр. 50.

28-го утром, когда боли усилились и показалась значительная опухоль живота, решились поставить промывательное, чтобы облегчить и опростать кишки. С трудом только можно было это исполнить: больной не мог лежать на боку, а чувствительность воспаленной проходной кишки, от раздробленного крестца, -- обстоятельство в то время еще неизвестное, -- были причиной жестокой боли и страданий после этого промывательного. Оно не подействовало.

В. И. ДАЛЬ. Ход болезни Пушкина. Щеголев, 205.

Около четвертого часу (ночи, с 27 на 28) боль в животе начала усиливаться, и к пяти часам сделалась значительною. Я послал за Арендтом, он не замедлил приехать. Боль в животе возросла до высочайшей степени. Это была настоящая пытка. Физиономия Пушкина изменилась, взор его сделался дик, казалось, глаза готовы были выскочить из своих орбит, чело покрылось холодным потом, руки похолодели, пульса как не бывало. Больной испытывал ужасную муку. Но и тут необыкновенная твердость его души раскрылась в полной мере. Готовый вскрикнуть, он только стонал, боясь, как он говорил, чтоб жена не услышала, чтоб ее не испугать.

-- Зачем эти мучения? -- сказал он, -- без них я бы умер спокойно.

И. Т. СПАССКИЙ. Щеголев, 198.

В продолжение ночи страдания Пушкина до того увеличились, что он решил застрелиться. Позвав человека, он велел подать ему один из ящиков письменного стола: человек исполнил его волю, но, вспомнив, что в этом ящике были пистолеты, предупредил Данзаса. Данзас подошел к Пушкину и взял у него пистолеты, которые тот уже спрятал под одеяло; отдавая их Данзасу, Пушкин признался, что хотел застрелиться, потому что страдания его были невыносимы.

А. АММОСОВ, 32.

В одну из предсмертных ночей, доктора, думая облегчить страдания, поставили промывательное, отчего пуля стала давить кишки, и умирающий издавал такие крики, что княгиня Вяземская и Александра Николаевна, дремавшие в соседней комнате, вскочили от испуга.

Кн. В. Ф. ВЯЗЕМСКАЯ по записи БАРТЕНЕВА. Рус. Арх., 1888, II, 305.

Ночью он кричал ужасно; почти упал на пол в конвульсии страдания. Благое провидение в эти самые десять минут послало сон жене; она не слыхала криков; последний крик разбудил ее, но ей сказали, что это было на улице; после он еще не кричал. А. И. ТУРГЕНЕВ -- НЕИЗВЕСТНОМУ, 28 янв. 1937 г. П-н и. его совр-ки, VI, 54,

Вот что случилось: жена в совершенном изнурении лежала в гостиной головой к дверям, и они одни отделяли ее от постели мужа. При первом страшном крике его княгиня Вяземская, бывшая в той же горнице, бросилась к ней, опасаясь, чтобы с нею чего не сделалось. Но она лежала неподвижно (хотя за минуту говорила); тяжелый, летаргический сон овладел ею; и этот сон миновался в ту самую минуту, когда раздалось последнее стенание за дверями.