Роман Сенчин - Нубук

Да, я был увлечен борщом, но и старался не пропустить ни слова. Слушал, запоминал, ловил интонацию, новые для себя слова. Все это наверняка пригодится...

Словно бы что-то защипало мне пальцы. Я поднял глаза, наткнулся на взгляд Макса - он не успел его отвести, изменить - и увидел, с каким брезгливым интересом смотрит он на мои руки. Затем, заметив, что я почувствовал взгляд, отвернулся, стал якобы с большим вниманием слушать нравоучения Володьки:

- Мое мнение, парни: не стоит вам связываться с этой штукой. Вы, каждый из вас, имеет свое дело, у каждого своя... ну... специализация. Зачем распыляться? По тысяче, да, можете заработать, а в итоге потеряете раза в три больше...

Понятно, почему Макса поразили мои руки. Действительно, приятного мало. Сколько ни скреб я их мочалкой в бане перед отъездом, сколько ни выковыривал грязь из трещин в коже и из-под ногтей, но мало чего добился. Страшные руки... не руки - клешни какие-то. Пальцы толстые, кривоватые, на боковинах - наросты шелушащейся кожи, трещины, будто ножом прорезанные; на ладонях и у основания пальцев с тыльной стороны - желтоватые лепешки мозолей... Девушку такой клешней погладь, так она завизжит и пощечину влепит. Как наждачкой по ее нежной спинке...

Я убрал левую руку под стол, а правой взял ложку так, чтоб не особенно выставлять напоказ свои самые безобразные - большой и указательный - пальцы... Хм, человек физического труда.

- Нет, Вэл, ты в данном случае не прав, - перебил моего шефа Влад. - Это, понимаешь, разные вещи. Ну, я занимаюсь джинсами, это основное. А здесь, - он ворохнул стопку бумаг, - по ходу, из ничего, считай, можно баксят не хилых сделать. Чего упускать момент?

- Да тебе легко говорить, - вступил и Макс, - у тебя целая сеть, точки повсюду. Тебе, ясно, хватает. А у меня один магазин, да и тот... Восемь лимонов долга только за аренду. Хоть его погасить с помощью унитазов этих - и то ништяк. Положение у меня сам знаешь какое.

Володька усмехнулся:

- Профиль надо менять. Кому твой экстрим нужен? Сотне тинейджеров прыщеватых, да у них денег нет. Купят раз в год бандану за чирик - и рады...

- Я не только из-за коммерции экстримом торгую, - загорячился Макс. - У меня симпатии, принципы...

- А-а, симпатии. - Володька, сморщившись, поставил на пустую тарелку из-под борща тарелку с бифштексами и пюре, как делали мы когда-то в школьной столовой. - В трубу вылетишь со своими симпатиями, вот и все.

Некоторое время ребята молча, с серьезным видом наблюдали, как Володька поедает второе, чего-то словно бы ждали. Джон наконец не выдержал:

- Ну так ты нам поможешь дело сделать или как? Мы тоже в долгу не останемся.

- Попытаюсь, - отламывая вилкой кусок мяса, кивнул Володька. - Поспрашиваю кое-кого. Но твердо не обещаю.

- За шесть штук грина. Можно больше.

- Хм...

- И слышь, Вэл, желательно побыстрее. А то этот... он ведь тоже ищет. Мы б хоть сегодня купили, только куда везти такую гору...

- Погоди! - перебил, аж привстал Влад. - Слушай, Вэл, а может, к тебе пока, на склад? У тебя ж там хоромы...

И Володька тоже вспыхнул, точно защищаясь, выставил руку:

- Там сейчас под завязку - не протолкнуться. И речи нет! Только сегодня фура пришла, Ромка вон, - в голосе его появилось чуть ли не сострадание, разгружать замучился.

Ребята непонимающе глянули на меня (дескать, при чем здесь какой-то Ромка) и снова повернулись к Володьке. Джон, постукивая о столешницу, выровнял пачку бумаг.

- Документы возьмешь показать?

- Пока не надо, - мотнул головой Володька. - Если наклюнется что, созвонимся.

- О'кей...

Перетаскивая коробки с обувью из "мерседеса" в свою "девятку", Макс заметил:

- Не бережешь ты, Вэл, тачку. Я б такую...

- В музей поставил, - досказал хозяин "мерса" и объяснил: - Пускай вкалывает, как и я. Как там? Машина - это не роскошь, а средство передвижения.

Макс невесело пошутил:

- Может, поменяемся тогда? Моя неплохо пока бегает, а корбобок в нее влазит даже больше. А?

Джон и Влад дружно, но тоже без веселости хохотнули. Володька отмолчался.

Попрощавшись и договорившись встретиться вечером в клубе "У Клео", мы с Володькой отправились по магазинам и рыночкам собирать деньги. Шеф знакомил меня с продавцами и товароведами, видимо, готовя к тому, чтоб вскоре я заменил его в этом деле; пока еще не всерьез показывал, как считать выручку, сверяя ее с цифрами в накладных, как заполнять бумаги, где ставить подпись... Затем мы побывали в однокомнатке на улице Харченко, которую Володька купил года два назад и теперь держал про запас, собираясь выкупить ту, на Приморской. А в этой, по всей видимости, предстояло жить теперь мне.

Квартира сразу показалась мне неплохой, хотя была захламлена, с выцветшими обоями и старой мебелью. На вещах лежал толстенный слой пыли, а шторы были темные, будто траурные занавеси. Но ничего, наведу порядок, главное - метро совсем близко, пять минут прогулочным шагом.

Поужинав в кабачке где-то в центре (из окна виднелась золоченая игла Петропавловки), мы рванули в клуб - отдыхать... Правда, не обошлось без накладок: Володька вдруг заметил, что я в кроссовках, ругнулся и круто, аж колеса завизжали, развернул машину. Я испугался:

- Что такое?

- Что-что... Не пускают в "Клео" в спортивном... Сейчас на склад завернем, обуем тебя по-человечески.

Я готов был вспылить от этого оскорбительного "по-человечески", ведь мои кроссовки, которыми втайне гордился, стоили триста пятьдесят тысяч и выглядели очень даже симпатично... Но я промолчал, просто отвернулся от Володьки и стал смотреть в окно.

"Ничего, - успокаивал я себя, - это только начало, в начале всегда неловкость, спешка, хлопоты. Все устаканится, войдет в колею".

3

Хоть я и продолжал работать руками - возня с коробками была основным моим занятием, - но вскоре начали сползать мозоли. Толстая, желтовато-темная кожа отслаивалась большими пластами и напоминала кусочки пластмассы. Она отслаивалась повсюду - и с ладоней, и с пальцев, даже с запястий. Я подолгу царапал руки, ковырял мозоли, отщипывал их... Я мог заниматься этим часами, забывая обо всем другом, тем более что видел преображение - под отмершей кожей появилась новая, тонкая, розовенькая, как у младенца...

Как я и предполагал, после нескольких хаотических дней привыкания установился устраивающий меня распорядок жизни. Я просыпался около девяти утра под тарахтенье будильника, не спеша пил кофе, съедал парочку бутербродов с маслом или ветчиной, заодно смотрел телевизор. Что-нибудь развлекательное клипы по МТV или телеигру, - а потом ехал на работу.

Володька обычно уже был там. Обзванивал оптовых покупателей или своих продавцов, что-то высчитывал на компьютере. Раз в неделю, по средам, приходила бухгалтерша, полная, с простым лицом, но умными глазами женщина лет пятидесяти, немногословная и серьезная, как большинство петербуржек. Вместе с Володькой они уединялись в офисе, я же по просьбе-приказу хозяина шел покурить во двор или выпить в соседнем кафе бутылочку "Невского".