Дина Рубина - А не здесь вы не можете не ходить !, или Как мы с Кларой ездили в Россию

- Во-вторых, - продолжала та, не обращая на меня внимание, - вы наверное, захотите навестить каких-то там друзей или родственников...? (Она сказала небрежно по-русски - "дачи-шмачи") Так вот, если вы куда-то собрались, вы должны связаться с посольством Израиля и сообщить - куда едете. Потому что, если случится нечто непредвиденное, вы знаете - как Израиль трепетно относится к вопросу перевоза останков на родину.

Тут Кларик встрепенулась и спрашивает меня - Чьих останков, мась? Чьих это останков?

Я отмахнулась, говорю - расслабься, не дождутся.

А девочка-офицер продолжает инструктаж:

- Конечно, - говорит, - плохо, что вы летите самолетами. Просто, говорит,- не знаю - что с этими самолетами делается: падают и падают, ну, падают и падают... А вообще, я уверена, что на этот раз все обойдется, и желаю вам приятной поездки.

Потом нас завели во второй кабинет. Там сидела баба, тоже офицер. Кларик опять садится от меня справа, чтобы я ей в ухо орала. Ну, я-то, разумеется, выборочно ору, не стану же я ей переводить про падающие самолеты...

А та, вторая баба, говорит:

- Вы едете в Россию, вы знаете, конечно, какая это опасная страна. Вы должны выучить несколько жестких правил поведения. Деньги и документы носить на теле. Но несколько долларов - в кошельке, чтобы в магазине не лезть в нижнее белье.

- Мыться можно? - спрашиваю я серьезно, и та серьезно отвечает:

- Смотря по обстоятельствам... К вам на улице может подойти КеГеБе... Нет, это, конечно, не тот КГБ, что вы помните, но никуда он, в принципе не делся. Люди его на своих местах. Так вот, если что - вы ничего не знаете, вы - по культуре.

- А разве это не так? - спрашиваю я осторожно, - Мы, вообще-то, всерьез полагали, что мы - насчет культурки. А вы что - планировали поручить нам взорвать завод имени Лихачева?

Та и бровью не повела на мой дешевый юмор. Что значит, офицер.

- Если к вам пристали и тянут в машину - ногою в пах!

Кларик возле меня засуетилась и спрашивает: - Кого ногою, мась, а? Кого ногою?

Расслабься, говорю, Кларик. Если понадобится - всех ногою.

- Придется купить вам велосипедную цепь. Ее надо наматывать...

- На кулак, - подсказала я.

- Нет, - возразила она невозмутимо. - Вот, взгляните на эти фотографии.

Полезла в ящик стола, и, признаться, я бы не удивилась, если бы она стала демонстрировать фотографии наших обезображенных трупов.

Но на фотографиях были дверные ручки разных конфигураций в купе поезда, обмотанные велосипедной цепью.

- Вот, - сказала она, - таким образом. И проводника не пускать.

- Но...как же? - возразила я, - он же должен билеты забрать?

- Не пускать и все, - отрезала она. - Вообще, плохо, что вы поездом едете. Все-таки, самолетами спокойней: днем, на людях. А в этих поездах, да еще ночью - ворвутся в купе, ударят тяжелым по голове, да и выбросят на рельсы...

Чувствую, моя Клара стала напряженно вслушиваться: - кого на рельсы, мась? Кого, - говорит, - на рельсы?

Я ей - да расслабься, Кларик, проводника на рельсы, кого же еще? Проводника. У него работа такая.

- Ну, вот, - говорит нам женщина-офицер. - Кажется, все обсудили. И в любом случае - желаю вам приятной поездки.

Вышли мы из кабинета, я Клару под ручку поддерживаю, чувствую - ей на воздух хочется. А нам говорят - нет, еще один инструктаж, самый главный.

И попадаем мы в кабинет к молодому такому, улыбчивому мужику. Сели. Я справа от Клары.

Мужик говорит - ну, вам уже все рассказали?

- Да, -говорю, - мы едем в опасную тяжелую страну.

Он поморщился:

- Ну... это преувеличение. По России сейчас относительно спокойно можно передвигаться, в поездах Петербург-Москва чисто, тихо... Запомнить вам нужно только одно единственное правило: вовремя пописать.

Я решила, что чего-то не поняла. Я ведь в иврите тоже не так чтоб профессор. Сделала внимательное лицо, вдумчивое, говорю: - простите?

- Пописать вовремя. - приветливо повторяет он. - У нас ведь как - туалеты повсюду, чуть ли не на взлетно-посадочной полосе. А там - помните, небось какие аэропорты. Запустят вас после сдачи багажа в накопитель, и - никакого туалета, а в самолете воды нет. Так что, помнить и соблюдать: вовремя пописать!

Забегая вперед, скажу, что это был единственно дельный совет, которому мы неукоснительно следовали.

Нет, чувствую, что дорожные заметки - не мой жанр. Кроме того, это правда - о реке, в которую не войдешь дважды. К тому же, Израиль - не Америка, не Германия, и не Россия, в том смысле, что государство это с основания плывет под парусом национальной идеи и национальной религии. Проще говоря, имя Иегуда (беглое "Юда!" "Юда, тебя к телефону!") шокировать здесь никого не может.

Помню, в 89 году на книжной ярмарке в Москве мы с Александром Володиным и Вероникой Долиной бродили по израильскому павильону.

И когда поэт Михаил Генделев, проживший к тому времени в Израиле лет пятнадцать, стал окликать во всю глотку известного израильского поэта Хаима Гури: "Хаим! Ха-аим!!", Вероника повернулась ко мне и сказала: "Хочется обхватить голову руками и уползти как можно дальше."

Да. Но Хаим - это чуть ли не самое распространенное в Израиле мужское имя. Что поделать.

Так вот, прожив в Израиле несколько лет, ты - в этом смысле расслабляешься, переводишь внутренние войска, находившиеся в российских пределах в полной боевой готовности, на другие фронта, а окопы эти зарастают бурьяном.

И вот ты возвращаешься в Россию и обнаруживаешь, что там - опять-таки, в этом смысле - все по-прежнему: имя Хаим как-то не стало привычнее, сыновей своих российские евреи продолжают называть Антонами, Андреями и Сережами, друзья твои продолжают задавать осторожные вопросы и деликатно ежиться по поводу разных твоих замечаний.

И ты чувствуешь себя человеком, который все лето ходил на даче босиком, а сейчас вернулся в город и должен, хоть и на время, втиснуться в свои узкие старые туфли. А нога растоптана и не лезет, да и туфли совсем разонравились.

Словом, ты вдруг обнаруживаешь, что основательно изменилась. Что ты, пожалуй, совершенно изменилась. Совсем. Сталa - внутренне - гораздо свободнее, проще, если хотите, - домашнее.

И вот на фоне всех этих размышлений мы с Клариком, значит, путешествуем по России и Украине.

Поскольку путешествуем как люди казенные, нас встречают на машине, привозят, отвозят - красота! Только вот Клара любит задавать простодушные вопросы водителям, отключая при этом слуховой аппарат. Я сижу справа, ору на ухо, перевожу. К тому же, вопросы она задает исключительно сионистского толка. А между прочим, вовсе необязательно, что в израильских посольствах и консульствах водителями работают евреи. Как правило, как раз - наоборот.

- А сколько у вас в городе евреев? - спрашивает Кларик водителя Володю своим нежным голосом. Тот оглядывается, смущенно пожимает плечами и нерешительно бормочет: