сборник Array - В исключительных обстоятельствах 1988

- Хватит! Пусть очередной покупает, — шипел он, спускаясь вниз по лестничным маршам.

Сзади похоронным звоном щёлкнул дверной замок, как бы поставив точку на их планах.

...Сергей оглянулся по сторонам и поднял с тротуара незатоптанный в ночном безлюдье свежий «бычок». Первый встречный, небри¬тый мужчина в кепке на глаза, привычно дышал в сторону и дал Сергею прикурить, лишь опершись мизинцем в его пальцы, — его ко¬лотил тремор. Если говорят, что встреча с мужчиной в новом деле — к счастью, то эта встреча никаких просветов в жизни не сулила, скорее всего, это был намёк судьбы на предстоящий декофт — лютое безде¬нежье.

- Куда же пойти? — пробормотал он, мысленно возвращаясь к разговору с Ленкой и подбирая для неё самые оскорбительные слова. Он не мог сейчас сознаться себе в том, что, позови его Ленка назад, наври ему с три короба, он вернулся бы не раздумывая и любил бы её ещё больше, и шептал бы ей совсем другие слова... Более того, он втайне желал, чтобы всё случилось именно так, и даже надеялся, что так оно и будет, когда он снова окажется на белом коне, возвратясь из заграничного рейса, разодетый в пух и прах, запакованный деньгами... А почему бы и нет?

«Пойти на морвокзал? — раздумывал он. — А что там высиживать? Дядей в фуражках, чтоб увезли на Эгершельд, в спецприемник? А друзья... Те — в морях, а эти — «безлошадные», такие же, как и я. Живут на судах, в опостылевших до смертной тоски каютах, под гласным и негласным надзором судового начальства, с чувством голого среди одетых.

Но даже к ним попасть, чтобы излить душу да занять денег, наконец, — не получится. Пропуск в порт изъяли при увольне¬нии...»

Оставалось последнее: изловить кого-нибудь в Управлении или у кассы. Кого-нибудь из тех, кто ещё не знает о его окончательном прогаре и кто не разменял солидарность к старому корабельному то¬варищу на сберкнижку, дачу, машину. Всё меньше остается их, ста¬рых корабельных, всё больше так... Верёвки!

Обозначив хоть какую-то призрачную цель, Сергей перепра¬вился с первым паромом через бухту и медленно сошёл вместе с ред¬ким ручейком воскресных пассажиров на западной стороне, у судо¬ремонтного завода.

Почти все его попутчики мышками прошмыгнули через проход¬ную завода. Сергей замедлил шаг, соображая.

«А здесь, наверное, можно залечь на время, а? — раздумывал он, читая одно за другим названия знакомых судов, ошвартованных у стенки завода. — Только бы проскочить через вертушку, а кореша-то найдутся!» И он стал прохаживаться в сторонке, зорко наблюдая за входящими и выходящими.

Так! Этих ветеранов труда за километр видно — пропуск не предъявили... Их наверняка и так знают... Этот, с тяготами земными на руководящем челе, аж смотреть ему в глаза боязно: сразу найдёт кучу недостатков — скорее всего, начальник средней руки. Ему, ко¬нечно: «Будьте любезны, Сан Саныч!..» Пацан в спецухе вышел! Видно же — работяга, куда ж его, в рабочее время-то, выпустили, гонцом, что ли?.. Постой! Так никто же вообще не проверяет! Вот те раз! А та¬кая капитальная проходная-проездная выстроена, от вида оторопь берёт. Странно. Да, но с чем в гости? Денег-то... забыл шелест. А для затравки надо чего-то в руце держать...»

И, сразу вспомнив о перчатках, он стремглав бросился наверх, по виадуку, в ближайший гастроном, не раз выручавший в безденежье. Дело знакомое!

В родном гастрономе он шепнул продавщице сквозь зубы, зыркнув по сторонам для особого интима:

- С последним заходом в Сингапур... — и выложил ей за прила¬вок пакет с иероглифами.

- Сколько? — спросила продавщица, зашелестев упаковкой с чудными буквами.

- Два пузыря и пачка сигарет.

- Белой?

- А ты хочешь предложить мне жёлтую – коньяк?

- Остряк! Хватило бы и одной, — хмыкнула она, но, заметив, что напарницы по прилавку навострили уши, исчезла, а через минуту вручила ему пакет.

Набрав скорость и сделав озабоченное лицо, Сергей пулькой пролетел через ладно сработанную вертушку проходной.

Боковым зрением успел схватить просторное, как вокзал, помещение, в дальнем углу которого толстая тётя в форменном пальто сидела за чайной церемонией. Она не обращала ни малейшего внима¬ния, как того требовал чайный этикет, на суету у вертушки в обоих направлениях.

«Ну и порядочки! — задело даже лазутчика Сергея. — Самому в ВОХР податься, что ли?»

Однако он подался не в охрану. Первым судном на его пути махиной вздыбились «Горы», и он решительно направился к трапу.

«Лучше гор могут быть только «Горы»...» — невесело скаламбурил он словами поэта, распаляя в себе охотничий азарт: сейчас требовалась импровизация!

- Новикова позови, — обратился Сергей к насупленному вахтен¬ному у трапа, утопавшему в измызганном брезентовом дождевике до пят. Этого Новикова Сергей никогда в глаза не видел, но его фамилия красовалась на доске «Вахтенная служба» за спиной у стража, причем дата красовалась — вчерашняя!

Нету. Уже домой слинял. Через пару дней придёшь, — вахтен¬ный был не в духе, смотрел мимо.

- Ну, а с этим чего делать? Носить через вертушку туда-сюда, пока вохровцы отнимут? — Сергей дёрнул замок «аляски» до того ме¬ста, где на животе, как две сестрички, грелись две белые головки.

Матрос сменил выражение лица. Он увидел то, что в воскресный день почитается за чудо. Как раз, будучи ярым реалистом, он был так хмур с утра, но чудеса, как оказалось, бывают! Из дремотного миража и прямо — в явь, с доставкой на дом!

«А ещё, базарят, нет на свете Бога!» — успел подумать страж, распахивая объятия, чтобы гость ненароком не сбежал, передумав.

«Кажись, попал в жилу. В становую!» — успел подумать Сергей, позволяя увлечь себя в каюту.

- Ты посиди чуток у меня, я счас корешу скажу, подменит, — излучал гостеприимство страж по пути в каюту. — Тебя как звать-то?

- Сергей.

- А меня Толян. — Он открыл каюту-двухместку и пропустил в неё Сергея. — Сиди, я чего-нибудь загрызть схвачу у девчат на камбузе. Хвост краснюка в заначке есть, будешь? — То обстоятельст¬во, что угощение предназначалось для Новикова, у Толяна не зафикси¬ровалось.

Оставшись один, Сергей ощутил волнение и дрожь, совпадающую с живой дрожью громадного корпуса от работающих в его глубоком чреве механизмов. Волнение от неистребимого каютного запаха, oт иллюминаторного глаза, видавшего и льды, и тропики, и порты мира. Как страстно он желал сейчас оказаться в море, хозяином этой каюты, в море, вдали от таких мерзких понятий, как прописка, трудовая книжка, тридцать третья статья, виза — этих остатков крепостного права!

Вернулся Толян с сонным парнем. Тому плеснули половину кружки и спровадили на вахту. После того как, оставшись вдвоём, прикончили вторую бутылку, Сергей нашёл то, в чем сегодня очень нуждался: участие.