Евгений Попов - Прекрасность жизни

МУЗА. Он и Писатель это одно лицо?

АВТОР. Ну что ты говоришь? Ну какое может быть "лицо"? Нужно же все-таки подумать, прежде чем такое сказать?

МУЗА. Уходишь от ответа?

АВТОР. Уже ушел. Так... "Помнится, мы тогда рассмеялись и принялись пить пиво. Помнишь пиво? Прости, не сердись на меня, я и на расстоянии чувствую твое нарастающее раздражение. Да, ты прав, мое лирическое вступление явно затянулось, я снова растекаюсь, все опять расползается, раздор, раздрызг. Читать, скорей всего, будет скучно, грустно, честно предупреждаю, оправдывая себя лишь тем, что "случай из жизни" есть случай просто "из жизни", а не из искусства, например, философии либо бреда. На этом настаиваю и в дальнейшем никаких претензий не приму..." (К МУЗЕ.) Да, здесь я, пожалуй, чересчур занудности дал, нечитабельно, нужно как-то этот кусок сократить, что ли, или по-другому переорганизовать?

МУЗА молчит, внимательно слушая его. Снова шорох за батареей.

АВТОР. Опять? Мышка или крыса? Где же этот кот?

МУЗА задумчиво глядит в темное окно, водя по нему пальцем.

АВТОР. Дальше читать?

МУЗА. Читай.

АВТОР. "Значит, так. Желая избежать тягомотины повествовательного формализма, сразу же все четко определяю. ВРЕМЯ ДЕЙСТВИЯ: 4 октября 1985 года. МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: дача, где я временно "живу и работаю" благодаря сердечности и участию А. и Б." (МУЗЕ.) Понимаешь, желая избежать ФОРМАЛИЗМА, который я называю ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНЫМ, я хотел сначала ненавязчиво описать то, что представлено вышеприведенным нудным списком, но понял, что это будет неправильно, как у тех литераторов, которые подражают Павленке, описание убрал, и так все понятно.

МУЗА. И правильно сделал. А литераторы, о которых ты говоришь,комплексушники и пиявки. Присосались к телу сов. культуры и паразитируют.

АВТОР. Не скажи, это - авангард. Авангард - это развитие культуры.

МУЗА. Писатель всегда создает собственную структуру. Отражательная литература, прямо или кривозеркальная,- бессмысленна. Авангард должен противостоять ЧЕМУ-ТО. А если это ЧТО-ТО не существует, нечего и кулачишками махать. Пишут, якобы поплевывая на читателя, а сами жаждут.

АВТОР. Чего?

МУЗА. Просто жаждут. "От жажды умираю над ручьем".

АВТОР. Да, но с другой стороны...

МУЗА. Другой стороны не существует.

АВТОР. Слишком категорично...

МУЗА. Перестройка.

АВТОР. И не учитываются тенденции развития.

МУЗА. А ведь глуп!

АВТОР. Ладно, пока не поссорились... "СОПУТСТВУЮЩИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА: бурная хозяйственная деятельность на противоположной даче писателя X.". Я сначала хотел назвать его Шиллером, но потом решил не нарушать гармонию алфавита. Если есть А. и Б., то пусть X. будет.

МУЗА. А то б назвал Метерлинком, какая разница?

АВТОР (присматриваясь). Ты чуток лишнего выпила, что ли? Неужели нужно объяснять, что Шиллер - это был бы парафраз одной строчки Гоголя.

МУЗА. Ерунда все это.

АВТОР. И я так считаю. Ладно. "ЦЕЛЬ: описать три целых и одно завершившееся путешествие бича Мудрицкого к Писателю. Но и себя тоже не забыть в рамках этого "случая из жизни". СПОСОБ: разложи перед своим мысленным взором карту СССР, проведи вертикаль от точки, обозначающей город К., стоящий на великой сибирской реке Е., впадающей в Ледовитый океан, до 68-й параллели, перенесись в один из аномальных жарких летних дней 196... года, а именно - день, следующий за официальной датой смерти Писателя, и ты получишь в результате, что на берегу бурной горной речки, на прогретом аномальным летним солнцем валуне сидят два человека в походной одежде. Один из них я, автор этих строк, другой - чокнутый бич Мудрицкий, автор различных произведений, записываемых им в тетрадку с целью назидания потомству, санитарам и врачам. Мне 21 год, Мудрицкому - 45, а это значит, что если бы все описываемое происходило бы, например, сейчас, когда мне уже исполнилось 39, то в пропорции 45:21 == 2,14 Мудрицкому было бы сейчас 39Х2,14 == около 82 лет! Ух!"

Внезапно шум за батареей водяного отопления усиливается, и на середину кухни выпрыгивает небольшая желтенькая лягушка. МУЗА, будучи женщиной, вскрикивает, но тут же успокаивается, с любопытством следя за животным. АВТОР, непонятно отчего, сильно засуетился.

АВТОР. Так это не мышка, не крыса, а лягушка! Смотри-ка ты! Лягушка! Не мышка! Где же проклятый кот?

МУЗА (повторяет задумчиво). Лягушка... Не мышка.... Не крыса...

Лягушка, прыгая, забивается обратно под батарею.

АВТОР. Ладно... "Чушь, глупость, ерунда, кривишься ты. Если Мудрицкий старше тебя на 23 года, то ему было бы сейчас 62, а не 82, если он, конечно, жив или умер, третьего не дано, утверждаешь ты, и я не спорю.

Что толку спорить, дорогой друг, когда все кругом совершенно правы! Действительно, препротивнейшее у меня складывается сочинение, типичнейший образец столь ненавистной тебе паралитературы, жалкой, вымученной, выморочной..."

МУЗА. Точно! Добавь еще: от которой я с таким трудом избавлялся...

АВТОР. Это я не тебе. Это - текст. Но если ты действительно так считаешь, я прекращаю чтение.

МУЗА. Нет, читай. Читай и помни.

АВТОР. "Но ведь нужно же иметь мужество, возражаю я, писать всегда, хочется тебе или нет, получается или не получается. Вспомни Л. Толстого, который, предвосхитив грядущую прекрасность жизни, дал четкий ответ: напишите о том, как не пишется. А я-то ведь даже о том, как пишется!.. Вспомни Хемингуэя!"

МУЗА. Эко куда!

АВТОР. "Тем более что имею целый ряд смягчающих обстоятельств. Бурная хозяйственная деятельность писателя X. достигла на противоположной даче апогея. С утра к нему приехали говночисты на большой серой машине и принялись качать его дерьмо, распространив по осенней поэтической округе ужасающий запах, сейчас отряд синеблузых рабочих обносит его имение высоким ровным забором из сплошных белых досок. Скоро уж и совсем скроется из виду писатель X., "обнесен большим забором", рассеянно думаю я, глядя в оконце и вспоминая стихи про Поэта и гараж..."

МУЗА. Поэта тоже с большой буквы?

АВТОР. Несомненно, "...который строят рабочие, где не ладится ни у Поэта, ни у рабочих, но потом наступает зима, и все заканчивается, и все построено, и все само собой, дай только время. Ах, как бежит время! Рабочие теперь наняты совершенно другие, такие же, как их доски, высокие, ровные, сплошные, молодцеватые, подтянутые. Смотрят волками и стакана просить не станут. Их хозяин время от времени выходит в спортивных штанах с лампасами поощрительно с ними разговаривать, и работа от этого у них движется споро. Примерно так же, как у меня, и такая же бесполезная и тупая".

МУЗА. Не сюсюкай и не кривляйся.

АВТОР. Не умею.

МУЗА. Врешь!

АВТОР. Не могу! Не хочу!

МУЗА. Отсядь от окна, а то в ухо надует.

АВТОР. Не надует... "А все эти дни лил дождь, была хмара, я сочинял за столом трогательные произведения неизвестно о чем. Сегодня с утра развиднялось, небо пустило на землю лучи скупого осеннего солнца, заболела голова, ясное ощущение уныния сменилось туманной эйфорической хандрой. Совершенно очевидно, что я заболеваю. Совершенно очевидно, что во время дождя, хмары, прогулок с першащим горлом, в шляпе с опустившимися полями я не иначе как простудился, что и сказывается теперь на моем ослабевшем, измученном неудачами организме. Э-э, да у меня и лоб вроде бы горячий и в ухе стреляет! Подойти к зеркалу, рассмотреть зрачки, уж не желты ли?.. Точно, желты... Я заболел, но главное - не испугать Музу. Муза только что приехала из Москвы и сказала, что к вечеру будет плюс 20, вот тебе и октябрь! Будет плюс двадцать, все будут гулять, радоваться. И зачем мне так опять не везет? Я в отчаянии... Рабочие сколачивают забор, а я буду болеть. Гвозди, как в гроб, вколачивают, споро, быстро. Стакана просить не станут. Хозяин в штанах с лампасами крутится вокруг, как кот. Очень доволен тем, что больше его теперь никто никогда не увидит и не опишет. Я - последний. Что ж, он прав, у него, видать, жизнь тоже нелегкая. Вот смотрите, выкачал дерьмо, построил забор, а у А. и Б. штакетник сломан, двор лебедой зарос, крыса дружит с котом, ему и обидно, что их зато все знают и любят, а его лишь собственная жена, если не врет..."