Фазиль Искандер - Сон о Боге и дьяволе

- Это легко сказать! - раздраженно заметил дьявол.

- Это не только легко сказать, это радостно сказать! - уточнил Бог.

- А если нет и доброты? - настаивал дьявол.

- Так уж и ничего нет! - воскликнул Бог. - Значит, ты успел над ним поработать!.. Отлегло, - вдруг улыбнувшись, добавил Бог, кивая на Землю. Сейчас один рассеянный человек зашел в море по горло. И тут он ударил себя ладонью по лбу, вспомнив, что не умеет плавать, и вернулся на берег. Люблю рассеянных... Рассеянные не видят близкое, нужное им, но видят далекое, нужное всем.

- Ты хочешь сказать, что я никогда не бываю рассеянным? подозрительно спросил дьявол.

- Ты сказал, - ответил Бог.

- Меня беспокоит один вопрос, - сказал дьявол, - можно ли назвать сахарный тростник мыслящим тростником?

- Это тебе Фидель Кастро поручил спросить? - насмешливо заметил Бог.

- Нет, это я сам! Умоляю, ответь мне на этот вопрос!

- Ах, да! - вспомнил Бог, - дьявол - сладкоежка. Запомни раз и навсегда: сладость сладости и сладость мысли не умещаются в одной голове.

- Тем хуже для такой головы! - мрачно ответил дьявол. - Я докажу, что сладость сладости сильней! Собственно, я уже это доказал!

- Если б доказал, не спрашивал бы, - ответил Бог.

- Человек грешит, - уверенно продолжал дьявол, - потому что недобрал сладости. Все его грехи отсюда!

- Когда он поймет, пусть иногда горькую, сладость мысли, он ограничится сладостью арбуза, - спокойно ответил Бог.

- Человек никогда не ограничится сладостью арбуза! - вскричал дьявол. - Никогда! Вот почему твой замысел обречен! Человек любит женщин, власть, богатство! Даже обман ему сладостен! Человек влюбчив, вернее, влипчив, и ты с этим ничего не поделаешь!

- Вот отлипнет он от тебя, и все пойдет по-другому, - сказал Бог, - но это он должен сделать сам.

- Ничего нет выше сладостной дрожи соблазна! - воскликнул дьявол. - О, если б твое учение вызывало сладостную дрожь соблазна! Все люди, и я вместе со всеми, ринулись бы за тобой!

- Ты с ума сошел! - повысил голос Бог. - Это все равно что слушать музыку Баха в публичном доме!

- А почему бы не слушать музыку Баха в публичном доме? Где же равенство? - дерзко спросил дьявол.

- Ритмы не совпадают! - оборвал его Бог. - И хватит об этом! Соблазн энергия любви в когтях у дьявола. Для любящих нет соблазна. Поэтому мое учение основано на любви.

(Опять забыл кусок диалога.)

- По-моему, тебе вообще страстности не хватает, - упрекнул дьявол Бога.

- Страстность я проявил один раз, когда создавал человека. Но, чтобы сохранить человечество, нужна мудрость, а не страстность. Страстность, как и в постели, всегда предчувствие конца. А у меня впереди вечность... Кстати, о человеке... Один шалунишка, - кивнул Бог на Землю, - сейчас сказал своему отцу: ты говоришь, что Бог создал человека по своему подобию. А у нас в учебнике написано, что есть человекообразные обезьяны. Значит, обезьяна похожа на человека, человек похож на Бога, и выходит - Бог похож на обезьяну.

- Ха! Ха! Ха! Держите меня! - расхохотался дьявол. - Устами младенца сам знаешь, что! Я надеюсь, ты его не накажешь за эту логическую цепочку?

- Нет, конечно, - сказал Бог, - но какой ученый дурак ввел этот термин? И куда смотрела церковь?

- Кто бы ни ввел - метко замечено! - воскликнул дьявол. - А что лучше, - после некоторой паузы вкрадчиво спросил дьявол, - роза или бутон розы?

- Розу надо нюхать, - ответил Бог, - у нее нет другого будущего. А бутоном надо осторожно любоваться. Он - путь к розе. А путь - всегда радость.

- Одновременно нюхать розу и, скосив глаза, осторожно любоваться бутоном? - с такой невинной иронией спросил дьявол, что Бог ее даже не заметил.

- Можно и одновременно, - простодушно ответил он.

- Старческие радости! - воскликнул дьявол. - Зачем мне занюханная роза! Бутон распотрошить - вот упоение! Распотрошить! Тут сразу проглотишь и бутон, и будущую розу, и путь к ней! Распотрошить - лучшее слово в языке!

- Так думают все бунтовщики, - вздохнул Бог, - им скучен путь, а это самое интересное в жизни.

- Но если ты так круто не согласен со мной, почему ты меня до сих пор не уничтожил? - спросил дьявол.

- Глядя на тебя, я узнаю истинное состояние человечества, - отвечал Бог, - хотя ты, конечно, действуешь вполне самовольно. Именно потому, что ты действуешь самостоятельно, ты мой точный инструмент.

- Взбесившийся инструмент, ты хочешь сказать? - язвительно заметил дьявол.

- Инструмент, отражающий степень бесовства людей, хочу я сказать, спокойно поправил его Бог.

- Кстати, - вспомнил дьявол, - несмотря на то, что, по твоей мерке, за мной тысячи грехов, я не внушал Иуде предать твоего сына... Соблазнами этого мира пытался его прельстить, но не предавал.

Но как сын Бога не мог разглядеть в Иуде предателя? Всюду таскал его за собой. Было время разглядеть его, но он не разглядел. Разве это не глупо? Кажется, у него и с юмором было не все в порядке...

- Подозрительность - величайший грех, - отвечал Бог, - лучше погибнуть от предательства друга, чем заранее заподозрить его в предательстве. Заподозрить человека в предательстве - осквернить Божий замысел в человеке.

Мой сын, конечно, видел все слабости Иуды. Но: ты меня предашь, сказал он только тогда, когда убедился, что в душе Иуды этот замысел вполне созрел. Мой сын до последнего мгновения ждал, что Иуда найдет в себе силы самому разрушить в себе этот замысел, не дав ему созреть.

А с юмором у моего сына было все в порядке. Но апостолы, потрясенные его гибелью, сочли неуместным вспоминать все его шутки. И напрасно.

- Если ты так жаждешь, чтобы люди в тебя поверили, почему ты не дашь точный знак своего существования?

- Тогда они придут ко мне ради выгоды или из страха. Но такая насильственная вера ничего не дает человеку. И они испортят мой замысел. Они придут ко мне без той душевной работы, которая с радостной добровольностью приведет их ко мне. Но, в сущности, такой знак есть... Стой! - вдруг воскликнул Бог с лицом, искаженным внезапной болью. Японский мальчик, назначенный на какую-то должность в классе, спешил на школьное собрание. В метро, поняв, что он безнадежно опоздал на собрание, он только что бросился под поезд, и поезд раскромсал его! Вечная слава японскому мальчику! Вот оно, японское чудо!

- Ты же его мог остановить! Почему ты его не остановил?! - воскликнул дьявол. - Даже я никогда не причинял зла детям!

- Если бы я его остановил, погибло бы все человечество, - печально сказал Бог, - но я никогда не забуду японского мальчика.

- Пусть погибло бы все человечество, а мальчик остался бы жив! возразил дьявол. - Говорят, я жестокий! Это ты жестокий! Да и почему бы погибло все человечество? Отговорки!

- Молчи, болван! - крикнул Бог. - На моем сердце миллионы шрамов от боли за человека! Если б я остановил японского мальчика, я должен был бы остановить все войны, все жестокости людей! Если я буду все это останавливать, люди никогда не научатся самоочеловечиванию. О, если бы пример этого японского мальчика заставил корчиться от стыда всех взрослых людей, забывших о своем долге!