Максуд Ибрагимбеков - Прощай 'Миледи' !

Магсуд Ибрагимбеков

ПРОЩАЙ "МИЛЕДИ"!

В это лето все читали "Трех мушкетеров". Собственно гово-ря, о том, что такая книга существует, узнали не сразу. Сперва был фильм в кинотеатре "Баккоммуна", и все на нашей улице вели "вар-вар-вар-вар-вара" и так далее. До сих пор не знаю, что это означает - вар-вар-вар-вар-вара, но тогда пели все эту чудесную песенку д'Артаньяна, и очень здорово получалось, особенно когда вели хором. Потом пришел дядя Джебраил и ска-зал, что есть такая книга - "Три мушкетера" - и что ее написал французский писатель Дюма.

Дядя Джебраил прекрасно разбирался во всех вопросах, связанных так или иначе с Францией, потому что окончил в Париже текстильный институт. Прошло много лет, но все наши родственники и знакомые до сих пор уверены, что дядя Джебраил прекрасно говорит по-французски. Может, так оно и было, но я сам слышал тогда от него лишь одно-единственное фран-цузское слово: "Силянс". Силянс - это молчание. Дядя Джебраил произносил внушительным голосом: "Силянс", когда его перебивали, а потом все снова шло своим чередом, без единого французского слова. Да и то сказать, по-французски у нас во дворе говорить было не с кем.

Если дядю Джебраила приглашали на день рождения, а его - все непременно приглашали, то он неизменно приносил в пода-рок спортивные трусы, майку и тапочки, и это независимо от пола и возраста именинника.

Дело в том, что дядя Джебраил считал себя крупным спортивным деятелем, потому что преподавал в Институте физкультуры. Что он там преподавал, до сих пор понять не могу, но спорт он пропагандировал всеми возможными способами.

Мы все тогда только и мечтали, что станем боксерами или Футболистами. Но это все было до того, как дядя Джебраил принес старую потрепанную книжку и сказал, что фильм сняли почти по этой книге и что, конечно же, книга ни в какое сравнение не идет с фильмом. Мы сначала подумали, что ему больше по-нравился фильм, а когда поняли, что все наоборот, начали не-медленно читать эту книгу. Мы ее сначала прочитали вслух, а потом еще раз по очереди - каждый про себя. Мы прочли ее очень быстро, и с тех пор я больше всего завидую людям, которые в первый раз читают эту книгу.

Никто не.хотел больше стать летчиком, пожарным или бок-сером. С того самого дня над крышей нашего дома не взлетел ни один самый захудалый змей, пусть даже с одним-единственным хвостом из бинта. Все ушли в мушкетеры. Мушкетеры были самые обыкновенные - с пистолетами и шпагами, в шляпах, украшенных страусовыми перьями. Если сказать по-честному, то перья эти становились страусовыми на наших шляпах, до это-го они мирно росли на индюках и индюшках Ляфруэ-ханум. Птицы безропотно переносили расставание со своим имущест-вом, чего нельзя было сказать про Ляфруз-ханум.

Экипировка каждого новобранца-мушкетера сопровождалась такими криками, что со стороны могло показаться, что перья эти вырывают у самой Ляфруз-ханум или у ее каких-то очень близ-ких родственников. Она проклинала и нас, и почему-то наших родителей. Больше всего в таких случаях доставалось богу. Все дело в том, что Ляфруз-ханум очень верующий человек. Я ни-когда позже не встречал таких истово верующих людей. Она твердо знала, что бог существует, она слепо в него верила, и по этой причине любую житейскую неприятность она воспринима-ла как выпад, направленный против нее. Ее взаимоотношения с богом были основаны на условиях взаимопонимания и равен-ства. Она требовала к себе элементарного внимания и уважения, не больше. Если богом эти условия соблюдались, то Ляфруз-ханум оказывала ему все знаки внимания, на какие только мог рассчитывать самый тщеславный бог всех времен и народов.

Но если бог, очевидно, занятый какими-то посторонними, по мнению Ляфруз-ханум, делами, на время забывал о ней и за этот промежуток времени случалось что-нибудь не соответствую-щее планам и вкусам Ляфруз-ханум, тогда... тогда она выходила на середину нашего двора. Она вздевала руки к небу и начина-ла выкрикивать все, что она думает о своем вчерашнем куми-ре - боге и о его ближайших соратниках. Она выкрикивала такое, что в самую июльскую жару во всех квартирах немедлен-но захлопывались окна и двери, а со двора сзывалось все детское население дома...

А вообще, конечно, она зря ругала бога. Он очень хорошо относился к ней и к ее семье. Они были самые богатые люди у нас во дворе. Муж Ляфруз-ханум был завмаг. Наверное, в его магазине платили очень большую зарплату, потому что они жи-ли лучше, чем любой наш сосед не только во дворе, а даже и на улице. Дядя Джебраил сказал нам как-то, что муж Ляфруз-ха-нум получает в месяц больше, чем президент любой академии наук. Дядя Джебраил сказал еще, что никому нет дела до того, сколько получает в месяц президент, а вот размеры зарплаты мужа Ляфруз-ханум постоянно интересуют милицию. А еще. он сказал, что дело даже не в зарплате, а в том, что Ляфруз-ханум и ее муж недостойные люди независимо от получаемых денег, и запретил нам иметь с ними что-нибудь общее.

Впрочем, нам тогда было не до Ляфруз-ханум - мы играли в мушкетеров. Вернее, мы не играли, а были мушкетерами. Теперь у нас во дворе не дрались просто так, а обязательно вызы-вали друг друга на дуэль. Это же очень здорово - быть муш-кетером. Самая лучшая профессия на свете. Тогда мы все были влюблены в королеву Франции - Анну Австрийскую, и из-за нее у нас во дворе произошло несколько дуэлей со смертельным исходом. Это был единственный случай в нашей жизни, когда - мы любили королеву.

В этот день должна была состояться очередная дуэль в ее честь; наши противники из дома No 151 уже обнажили шпаги и секунданты уже дали было знаки приступить к бою, когда Ляфруз-ханум учинила свой очередной скандал по поводу страусовых перьев. Вначале она своим громким, душераздирающим криком пожелала, чтобы у всех, кто вырвал перья у ее индюшек, отсохли те части тела, которыми они их вырывали. По-стом она очень трогательно описала, как при этом будут рыдать, и стонать родители будущих инвалидов. И только после этого занялась богом, который видел, как издевались над беззащитными птицами, над его же созданиями, и над нею, Ляфруз-ханум, и не вмешался. Она кричала все громче, а бог безмолвствовал. Кажется, он решил свести с нами счеты попозже, когда мы встанем взрослыми.

Индюшки равнодушно смотрели на Ляфруз-ханум, как будто весь этот шум не имел к ним никакого отношения, ну, и мы тоже помалкивали. Этим индюшкам жилось неплохо, я бы даже сказал - хорошо, о них заботились, как об очень хороших людях, и о том, чтобы их зарезать и сварить суп, не могло быть и речи, да и к чему - свежее мясо и битая птица в неограниченном ко-личестве раз в день строго по расписанию доставлялись на дом Ляфруз-ханум. Так что Ляфруз-ханум держала этих индюшек просто так, для удовольствия, как другие держат рыбок в аква-риуме, или канареек, или даже просто попугаев. Правда, от индюшек во дворе всегда запах и мухи, но мне интересно было бы увидеть человека, который сказал бы Ляфруз-ханум, что ему не нравится такой запах или мухи...