Татьяна Алферова - Из цикла Неомифологический словарь

- Тебе говорят, боялся. Мальчишка тот из соседнего дома, его через неделю машина задавила. Потом еще двух, уже в нашем доме.

Я, что называется, попал в непонятное: - Что, тоже задавило?

- Нет, на зимней рыбалке утонули, вместе пошли, на льдине их унесло и все. А она с ними, того, встречалась.

Да это же "Балтика" |4 оказала на него свое благотворное воздействие, а я-то слушаю.

- Виталик, мало ли в жизни совпадений, терпел ты зря, это да. Разобрался бы с ней по-мужски, и порядок.

- Совпадения? Разобраться? Я к ней подойти не мог, сразу голова начинала болеть, руки-ноги свинцом наливались.

Он оказался безнадежен, оставалось одно:

- Друг, может, я не дело говорю, но ты к невропатологу не хочешь, часом зайти? Просто проконсультироваться. Работа у тебя нервная, да и расстройство сна... - я деликатно отлессировал предложение изрядным глотком бодрящей влаги.

- Невропатолог! У нее и психиатр был - приходил соседа из запоя вынимать, тут и познакомились с Нелькой. Знаешь, где тот психиатр? В желтом доме. Ты считаешь, что я сам сдвинулся. Нет, все она, я подглядел, как над моей постелью колдовала, спали-то мы давно врозь, уж лет пять на тот момент. Моя мать в принципе боялась с ней разговаривать, даже по телефону, иначе, чем "твоя гадюка" и не называла. С матерями дело ясное, тоже женщины, без этого нельзя.

- Вот мать тебя и настроила!

- Да? А у Нельки на работе? Нигде подолгу не задерживалась. Чуть немного поработает, там несчастье какое-нибудь случается, или с сотрудниками, или на производстве. У нее ни одной подруги нет. Сколько мы ни жили, ни одного ее родственника я не видел, даже на свадьбу никто не пришел.

- Ты, Виталя, журналист, потому... - я честно пытался в очередной раз перебить его воспаленное, как горло первоклассницы после сосульки, воображение.

- Был журналист. Который год корректором перебиваюсь, как женился, так сразу и отрезало, ни строчки не могу.

Я не видел выхода из занимательной, но несколько затянувшейся научно-фантастической дискуссии и потому спросил элементарное:

- Если так и обстояло, почему ты так долго с ней прожил, гнал бы сразу в три шеи, зачем терпеть?

Вместо ответа он трясущейся рукой нашарил в омуте пиджака уместно потертый бумажник и, не глядя, вытащил черно-белую фотографию. Я приготовился увидеть - по логике вещей - неземную красавицу со зловещим выражением на безупречном лице. Но, как писал поэт Козлов, "умолкните танго и румба, фанданго и сарабанда", на меня глянули во всем черно-белом великолепии трогательные бровки домиком, совершенно такие же, как и пять часов тому назад в цветном изображении на фоне залитого солнечным светом итальянского кафеля по двенадцать пятьдесят за квадратный метр. Долларов, я имею в виду.

- Это Нелька перед нашей свадьбой, - хрип друга донесся до моего, измученного переживаниями слуха, - ты не поверишь, за все эти годы она совершенно не изменилась.

Как раз последнему заявлению я поверил легко.

Стоит ли упоминания тот факт, что уже год, как я вхожу в сборную парной игры, именуемой брак, жену мою зовут Неля, я счастлив, если состояние мужчины в браке можно назвать счастьем, и даже излечился от легких приступов бессонницы, мучившей меня в прежние времена после особо усердных возлияний. Сплю, как убитый, и даже не слышу, как встает жена, чтобы приготовить мне завтрак - до тех пор, пока поднос не занимает свое законное место на моем сером в желтую клетку одеяле.