Сборник - Сибирская рождественская книга

– Вечно буду за тебя Бога молить, батюшка Яков Степаныч, – сказал Жемчужин, привстав со стула и низко кланяясь.

– Ну, ладно, Иван Петрович. Вот погоди немножко, я сейчас тебе ее вынесу.

Старик ушел в другую комнату, а Жемчужин стал думать – что бы это за вещица такая? Знать, что-нибудь непременно этакое. Между тем Петриков воротился с узелком в руках.

– Вот и вещица, – сказал он, развязывая узелок. – На вид-то она уж куда простенька, да за то в ней весь ум сидит.

Старик развязал платок и вынул простой вязаный колпак.

Жемчужин с изумлением смотрел то на колпак, то на Петрикова и не знал, шутит, что ли, али смеется старик.

– Вот видишь ли, – продолжал Петриков, как бы не обращая внимания на изумление Ивана, – коли хочешь о чем подумать, стоит только надеть этот колпак на голову и просидеть в нем час-другой, не думая более ни о чем, кроме своей думы. И скажу тебе, откуда мысли возьмутся! Не веришь? Ну, так сегодня же сделай пробу. Ведь ты говорил, что хотелось бы свой дом иметь! Вот и думай об этом крепко час-другой, не развлекаясь ничем прочим. Сам увидишь, что старик не лжет. А теперь пока до свидания. Мне надо кой-куда сходить. Прощай же, Иван Петрович, да сделай только все, как я тебе говорил.

Жемчужин взял узелок и простился с Петриковым.

– Да постой-ка на минутку, – сказал Петриков ему вслед. – Надо сказать тебе, что иной раз голова горяча, а на такой голове вещица не так хорошо действует. Постарайся прохладить свою голову, вот хоть, например, сосчитав сколько петель по окраине. А не то подожди до утра, когда спокойный сон освежит голову. Теперь поди с Богом.

Жемчужин вышел и целую дорогу думал о чудесном колпаке. Уверительный тон, которым говорил ему Петриков, разогнал сомнение на счет действительности чудесной силы колпака. И хоть порой молодой ум на этот счет делал какую-нибудь выходку, но Иван всякий раз говорил насмешнику: «Цыц! Молчи до поры до времени! Дай сперва попробую!»

Вы видите, что колпак и в кармане начинал уже обнаруживать свое действие.

По приходе домой Жемчужин спрятал подальше подарок старика, оставив пробу его до вечера, а сам пошел к хозяину обедать.

Но вот настал и вечер. Жемчужин заперся в своей комнате и вытащил колпак. Повертев его несколько времени в руках, он наконец – не без страха, однако ж, – решился надеть его на себя и принялся думать: чем бы поправить свое состояние?

Сначала мысли его были довольно смутны; колпак беспрестанно напоминал ему о себе, вероятно, по новости своего положения. Но чем более Жемчужин по совету старика углублялся в свои предмет, мысли все делались яснее и обильнее, так что наконец он совсем забыл о новом своем украшении и совершенно увлекся своим предметом.

Результатом мыслей Жемчужина был следующий монолог, сказанный им, вероятно, в угождение доброму старому времени:

«Да, я до сих пор был дурак дураком. Промотал отцовское наследство, потерял доброе имя, хотел даже топиться. Бог спас меня от гибели, я еще живу на белом свете. Да сделал ли я еще что-нибудь путное, кроме того, что питаю глупую утробу да грею грешное тело? А ведь вон, например, есть же люди, которые начали ни с чего, а теперь считают тысячи. Уж само собой, что они не сидели, как я, сложа ручки, довольствуясь насущным хлебом. Отчего бы и мне не попробовать своего счастья?

Денег у меня, правда, нет, да ведь в свете не без добрых людей. Попытаюсь занять там грош, там копейку – смотришь, алтын будет. А тут попрошу хоть вон Якова Степаныча али и своего хозяина научить меня уму-разуму, как бы лучше этот алтын в рост пустить. Удастся – ну, и слава тебе, Господи; не удастся – попытаем удачи на другом пути. Ведь Бог труды любит, говаривал покойный мой второй отец, а деньга деньгу в гости зовет. Я же теперь не один. Анюша хоть пока и не моя, да все уж родная мне. Завтра же переговорю с Яковом Степанычем и с хозяином – может, они научат меня, где денег взять. Благослови же, Господи Иисусе Христе, меня грешного на доброе дело!»

Сказав это, Иван снял колпак и стал класть земные поклоны перед образом своего ангела, единственным наследством, оставшимся у него от всего родительского имения.

И Бог благословил его!

В ту же ночь, разумеется пока во сне, Жемчужин увидел себя обладателем огромного богатства: денег была у него куча, хозяин был главным приказчиком, а хорошенькая Аннушка сидела подле него с работой и смотрела на него так сладко, что сердце его прыгало от удовольствия.

На другой день в свободную минуту Жемчужин отправился к старику Петрикову с благодарностью за его подарок и за добрым советом.

Старик по-прежнему принял его ласково, но когда узнал причину его прихода, то, не пускаясь в дальний разговор, сказал только: к чему тут мои советы, когда у тебя теперь свой советчик под рукой. Надевай с Богом колпак и подумай снова. Вот когда решишься на что-нибудь, так приходи ко мне, я послушаю; может, тогда и мне придет что-нибудь в старую голову.

Вечером Жемчужин опять сидел, запершись в своей комнате, в колпаке и думал думу – где бы лучше зашибить копейку? Мысли сегодня приходили еще легче.

Много планов завертелось под колпаком, выбирай только. Но главных было три. Первое: сбиться как-нибудь, завести на первый раз хоть фурман и начать торговать какой-нибудь мелочью. Но это средство разбогатеть было слишком медленно. Второе: наняться в обозные приказчики к какому-нибудь купцу, имевшему дела в Кяхте, купить там чаю и сбыть его с барышом в городе. Но и в этом плане богатство было слишком отдаленной наградой. Наконец, третье: ехать в Обдорский край, наменять лисиц и соболей и другого прочего и везти их на ирбитскую ярмарку. Правда, тут было много хлопот и лишений, но зато из-под шкурки черно-бурой лисицы или соболя с проседью капитал выглядывал гораздо приветливее. Решено испытать последнее.

– Теперь надо подумать, откуда денег взять, – сказал Жемчужин, поправляя своего советника. Но, прикоснувшись к голове, он заметил, что она у него довольно горяча, и потому решился отложить думу до утра, на свежую голову.

Утром, помолившись Богу, Жемчужин опять сидел под колпаком с думой – где бы вернее взять денег?

Стал перебирать он всех известных ему людей с достатком, начиная от хозяина до последнего мещанина в городе. Много насчиталось людей с капиталом, да колпак не указал ни на одного из них. Один был скуп, другой – глуп, третий – с пороком. Перевернув раза три своего советника, для большего его ободрения, и все еще не получая от него ответа, Жемчужин приплюснул его с досадой. Бедный советник съежился и должен был для спасения души своей сказать всю подноготную.

«Да ведь где-то в Москве есть у тебя крестный отец, богатый купец», – шепнул он невольно Жемчужину. Иван готов был расцеловать советника.