Нуриля Мусина - Доппельгангер. Или антитез?

© Нуриля Мусина, 2021

ISBN 978-5-0055-6891-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я благодарна женщине, что меня создала,

но еще больше я благодарна женщине,

что меня изменила.

Уезжая пить сидер и сваржак, отдыхая летом у бассейна, зачем мне думать откуда я родом? Насмехаться над медленный гибелью поколения, не подпускать их к себе, чтить чужие устои – вот она я. За два года, я потеряла совесть, стыд, благовоспитанность и грани, обретая тем самым свободу. Блуждала по улицам, не зная, куда податься и кто друг. Я возвращалась летом. Чувствовала некую связь с землей, по которой хожу, но не предавала этому значения.

Я не патриотка совсем, но тут со мной что-то происходит.

Как будто уехала я туда без души а здесь ее вновь обретаю. Я там такой дрянью становлюсь, и мысли тупеют, и деваться некуда. Дело даже не в семье. Дело в воздухе и окружении, и ощущении. Я здесь чистая. Одна пачка с табаком и 0,5 frisco – моя дневная норма там. После учебы – отдых, после работы – отдых, после отдыха – отдых. Сон до вечера, алкоголь по ночам. Трамвайные пути и люди, спящие на брусчатке в центре. Знакомо? Тогда держись, чтоб не стать одним из них. У меня характера нет ко всему вредному, я себе ни в чем не отказываю. И поверь, если я это делаю, значит, я так хочу.

«Жизнь безумно просто: хочешь дать? Дай! ”

Только тут-то все и меняется: бутылка воды и черешня на ужин. После работы – работа, вместо отдыха – это. Бессвязные абзацы, непонятые мысли, но окрыляющая лёгкость за спиной, что представляется случай вырубить свет в два часа ночи.

Я ведь не патриотка совсем, но страна это, и город возвращают меня к себе. Дом мой там, где осталась светлая часть меня. Выходит он где-то есть, а значит есть моя душа.

«Я бы хотела встретить мужчину старше меня, умнее и сильнее. Хотела бы, чтобы он взял меня на ручки и спрятал от всех возможных бед и потерь. Я бы вышла за него замуж, любила, удивляла и заботилась. Я родила бы ему прекрасных детишек, двух-трех мальчиков и девочку. Я бы вставала в 6 утра и ехала за свежими круассанами и черным Американо с двумя пакетиками сахара. На день святого Валентина я бы украшала весь дом сердечками и пекла пирог, а начинкой были бы клубника со взбитыми сливками. Когда мой мужчина начинал бы грипповать, я б заваривала ему горячий чай с имбирем, лимоном и медом, а потом кормила бульончиком и укрывала одеялом. С моим мужчиной и нашими сладкими малышами мы лепили бы зимой снеговика, пили горячий какао с зефирками, а летом ездили на пикник и надували мыльные пузыри».

У человека с такой богатой фантазией и самым солнечным представлением о будущем, непременно, все должно быть хорошо. Я не знаю, начать новый абзац или поставить кавычки от начала и до конца своих прекрасных грез. Может и в жизни все поставить в кавычки? Например: я хочу (в кавычках) пойти с тобой (в кавычках) в кино (в кавычках). Чтобы на самом деле это значило то, что «я хочу (я не могу) пойти с тобой (не могу с тобой и ни с кем) в кино (боюсь в кино)» . Я выбрала кавычки, но только забыла их поставить. А в тексте вряд ли забудешь.

Все, что я пишу становится вполне реальным и осязаемым. Наверное, это единственная причина, по которой я все таки не бросила это занятие. Когда создаешь слова, сначала, на клавиатуре, потом на листке бумаги, в конце выставляя их в свет, каждое слово как будто прикасается к плечу и безмолвно поддерживает в трудные моменты. Поэтому в последнее время так трудно писать. Раньше было проще, потому что ничего не было понятно, а сейчас тычешь себя в грудь, как ветеран войны, уцелевший только на половину: "Да я же, я же. Я же все знаю, я же все понимаю, посмотрите на меня". Но только этот крик похож скорее на глухой стон, он внутри и его никто не слышит, а мне так не хочется его выдавать. Я не писала уже почти два месяца и решила обрубить канат, на который по другой конец привязан якорь. Мой якорь – это "я все поняла и мне больше нечего знать, говорить, слышать, видеть, и да, самое смешное, нечего сказать". В какой-то момент я пыталась, но слова были настолько тугие, что еле помещались в одно предложение, разбегаясь по сторонам. Я не могла соединить предложения, абзацы, даже общую мысль. У меня не было общей мысли – я боялась думать. За два месяца я скатилась до просмотра телевизора, раскладывания пасьянса, сна до обеда, алкоголя по ночам. Все это ради того, чтобы не думать. Я хотела плакать, когда думала. Честно признаться, я все еще с трудом сдерживаю слезы. Я пишу не из вечного вдохновения, не от великой писательской души, а от навязчивого, интуитивного "давай детка, кому еще ты сможешь это сказать, кроме как клавиатуре, бумажке и инста-мантре". Я понимаю, что читать это много, долго и скучно, поэтому слова эти прикасаются в большем случае только ко мне. И каждым читателем я исключительно дорожу, ведь, как ни крути, любой писатель обманет, говоря, что слова, написанные им, не относятся лично к нему. Поэтому я могу прикоснутся к своим словам и они, добрые или злые, все равно греют мне душу. Абсурдно, что для меня эти образы так важны, и написав их, я возомнила – неважно, как они будут проявляться, но пусть хоть где-то все таки будут существовать.