Николай Лейкин - Купец пришел! Повествование о разорившемся дворянине и разбогатевших купцах

– Сама вас кличет… – тихо проговорил Левкей Лифанову и кивнул назад.

Лифанов обернулся. У открытого окна домика управляющего, выходящего на солнечную сторону, вся залитая вешним солнцем, стояла красивая рослая полногрудая женщина лет тридцати с небольшим и улыбалась, выказывая ряд белых зубов. Одета она была пестро. На ней был ярко-желтый канаусовый шелковый корсаж с черной бархатной отделкой, перемешанной с белыми кружевными прошивками, и голубая шерстяная юбка, отделенная от корсажа широким черным поясом с серебряными украшениями и такой же широкой пряжкой на животе. Густые черные волосы были причесаны без вычур, над верхней губой виднелся черный пушок, над красивыми глазами были пушистые брови дугой.

– Это его собственная дама и есть. Генеральская то есть… – повторил тихо свою рекомендацию Левкей. – На манер экономки. Всех кур у нас зимой переела.

Лифанов медлил подходить к ней, но она повторила свое приглашение.

– Чего вы боитесь подойти-то? Вас не укусят. Подойдите сюда к окошку, – говорила она и, когда Лифанов подошел, еще шире засияла улыбкой и продолжала: – Вы это что же, вы нас выгонять приехали? Совсем уж выгонять?

– Да уж ежели купил усадьбу, под себя купил, то надо же… – отвечал Лифанов, несколько замявшись и рассматривая ее, причем увидел, что лицо ее было припудрено, а щеки и уши с серьгами в виде больших золотых колец были подрумянены.

Видно было, что она нарочно для него затянулась в корсет, приоделась и попритерлась.

На подоконнике перед ней стояли клетка с прыгающей канарейкой и баночка с десятком белых нарциссов, опущенных в воду.

Улыбка не сходила с лица красивой женщины, и она играла глазами, смотря на Лифанова.

– Вы знаете, кто я? Я думаю, обо мне здесь уж слышали? – спросила она и тут же прибавила: – Я Василиса Савельевна, Кукина моя фамилия… Позвольте познакомиться…

Она протянула Лифанову из окна руку в золотом браслете с несколькими кольцами на пальцах и сказала старику Левкею, стоявшему тут же:

– Уходи, Левкей. Чего рот-то разинул! Не люблю я, когда подслушивают. Да и вы уходите, – обратилась она к кровельщику и маляру.

Те попятились и стали уходить. Лифанов остался у окна, заглянул в комнату и увидал, что она была обмеблирована старинной мебелью красного дерева с мягкими сиденьями в белых чехлах. Стены были убраны фотографиями в рамках, висела масляная копия известной «Нимфы» Неффа, а в глубине у стены стояла широкая кровать, покрытая тканевым одеялом с широкими кружевами и с множеством разной величины подушек на ней с кружевными прошивками, сквозь которые виднелся розовый де-микатон. Увидел он также, что на полу у кровати лежал хороший персидский ковер, а на ковре, поджав лапки, сидел огромный серый кот и щурился на солнце.

На вопросы Василисы Кукиной Лифанов ничего не ответил, а только подержался за протянутую ему руку и подумал: «Как живет-то, скажи на милость! Вот тебе и экономка! Куда лучше господ живет. У ней везде порядок, чистота, а там пыль, паутина, все мухами засижено, разбитые стекла бумагой заклеены. У самого генерала подушки блин блином, и даже одна с дыркой посредине была, когда я смотрел его спальню. Ну, да и то сказать: ведь она ханша. А генерал, как видно из разговоров, боится ее страсть».

– Когда же выгон-то? Когда же генерал обещал очистить дом? – спросила Василиса Кукина.

– Послезавтра назначил я ему, и это уж последний срок. Послезавтра я сам приеду… приеду со всем скарбом, потому мне уж больше ждать не приходится, – отвечал Лифанов.

Произошла пауза. Василиса Кукина опять сыграла глазами.

– Знаете, он не выедет завтра, ни за что не выедет из дома, долго не выедет, – проговорила она.

– Да как не выехать-то!.. – воскликнул Лифанов. – Помилуйте. Ну, тогда мы силой… Явимся с начальством и силой…

– И начальство ничего не сделает. Ему выехать некуда. Ну, куда он выедет, если у него гроша в кармане нет? Никуда не выедет. Вы папироску не хотите ли? – вдруг предложила она Лифанову.

– Нет, не занимаемся этим. Благодарю покорно… барынька…

Лифанов не хотел ее назвать по имени и отчеству, а назвал барынькой.

– Ну, какая я барынька! – опять улыбнулась она. – Была я на манер барыни, пока он в силах был, пожила малость, а теперь последние крохи проживаю и даже подчас ему даю. Вчера еще он у меня и себе, и капитану на табак рубль занял. У носков все пятки у него проносились, а купить не на что. Все белье в дырьях… Чиню ему… заплатки вставляю… А выехать, так на какие деньги ему выехать? Ведь в городе сейчас за квартиру надо заплатить. Переехал – и сейчас деньги на бочку… Вы не хотите ли кофейку чашку, господин купец? – опять предложила она. – Извините, что не знаю, как величать вас…

– Мануил Прокофьич я, а насчет кофею увольте… Сейчас чай пил, – отвечал Лифанов.

Она опять стрельнула глазами и проговорила:

– Очень жаль… А то зашли бы ко мне, Мануил Про-кофьич, посидели бы полчасика, и я вам многое бы кое-что рассказала, а то здесь у окна неловко.

«Экономка, а как запанибрата со мной… Купца в гости зовет? Уж не хочет ли она меня обойти, на кривой объехать? Вон как глазами-то стреляет!» – подумал Лифанов и сказал:

– Некогда, барынька… Ко дворам пора… А с генералом будете говорить, так прямо ему скажите, что никакой отсрочки больше не будет, а чтобы он без всяких разговоров к послезавтрому очистил дом. А затем, будьте здоровы… Пора ехать домой.

Лифанов приподнял картуз и стал отходить от окна.

– Постойте… Куда же вы?.. Поговорим хоть около окна, – остановила его Кукина и, когда он обернулся, прибавила: – Дома-то успеете еще насидеться. Вы что такое: вдовый, женатый?

– Двадцать седьмой год доживаю со своей старухой-сожительницей. У меня дочь замужняя, сын студент, по технологическому институту он в Питере, дочка-невеста есть.

– Ах, вот как! А мне кто-то сказал, что вы так же, как и мой генерал, вдовый… Как врут-то, – несколько понизила она тон. – Впрочем, какой же он теперь мой! Куда бы он отсюда ни уехал, проститься с ним придется. И здесь-то уж я проедаю свои, что раньше скопила. Да отчего вы ко мне не зайдете? – воскликнула она, видя, что Лифанов сделал несколько шагов к окну. – Право, зашли бы… выпили кофейку… Я только сейчас кофей заварила. А познакомиться мне с вами приятно.

Лифанов смотрел на ее красивую фигуру, улыбнулся и пробормотал:

– Нельзя-с… Генерал приревнуют. А их зачем же обижать? И так уж они в горе и несчастии.

– Ага, вот что! Так вы генерала боитесь? Бросьте… Отчего же я-то не боюсь? Я вам вот что скажу: как только вы генерала отсюда выживете, я совсем с ним прикончить хочу. На это уж я решилась.

– Здравствуйте! Чего мне его бояться! Вовсе я его не боюсь… Зайти мне к вам не расчет… Но зачем, позвольте вас спросить? Ведь только на соблазн людям. Начнутся разговоры, и хоть ничего такого промеж нас не будет, а вам будет мараль, да и мне то же самое.