Александр Чигаев - Волково поле

– Папенька, не поеду я ни куда. Какой бал для меня. Скажут старая дура и на бал притащилась. Скажете графу, что я занемогла, вот и не приехала. Я, действительно, себя плохо чувствую.

– Занемогла ты, потому, что мужика у тебя нет. Будет муж, и расцветешь ты как аленький цветочек. Еще и внука мне успеешь подарить. Цыц девка, когда отец говорит.

– Вы уже поговорили, что я старой девой осталась. Теперь и не трогайте меня. Никуда не поеду и все.

Старый Калугин тут же смягчился.

– Прости меня Лизонька, дурака старого, да, каюсь, грешен, но что сейчас делать-то. Давай в последний раз рискнем, может, и ты моя радость узнаешь, что такое бабье счастье. Я же вижу, что ты любви просишь, и сердце мое кровью обливается. Поедем, а? Нам там без тебя делать нечего. Не поедешь ты, не поедем и мы с матерью.

Александр Романович, все же уговорил Лизу ехать в Петербург. Споро и собрались. Сели в свою старую коляску, запряженную одной неказистой лошадкой, и медленно поехали в столицу. Граф принял их приветливо, хотя бедность их, его и удручала. Это для Калугина они выглядели пристойно, но в Петербурге и лакеев так плохо не одевают. Приехали они к нему поздно, он накормил их и уложил спать, а сам задумался. Надо с Лизой поговорить с глазу на глаз, что бы отец ее не мешал. Но как это сделать? Куда спровадить чету Калугиных-то? В политике он был силен, а вот в любви слаб. Из давней родни Калугиных в Петербурге жил, только, граф Головин, но он был стар и немощен. Ни кого не принимал и жил в уединении. Единственный сын его погиб на дуэли, а дочери вышли замуж и жили своими домами. Об этом Панин узнал заранее. Сам он к Головину не поехал и решил послать ему записку. Было уже поздно, но зная, что старики не спят по ночам, он послал графу посыльного с запиской и строго, настрого тому приказал.

– Делай, что хочешь, хоть в окно запрыгни, а записку доставь до адресата. Не исполнишь, выпорю так, что надолго запомнишь, и обратно в деревню отправлю.

Другого выхода у него не было. В записке он изложил свою просьбу.

– Дорогой Иван Георгиевич. Очень прошу вас принять своих дальних родственников. Расскажите им о своих болячках и продержите у себя два часа. Мне это очень нужно. Век буду вам обязан. Жду вашего ответа, через моего посыльного. С уважением. Граф Панин.

Старик Головин, в свое время был бравым офицером и гулякой, можно было быть с ним и более откровенным, но Панин побоялся огласки этого дела. Не молодой уже, да и должность канцлера обязывала. Предложи он Калугину в лоб, отдай, мол, дочку за меня. Тот бы повалится в ноги и силком дочку потянет под венец, а вот этого как раз Никита Иванович и не желал. Он захотел сам и открыто поговорить с Елизаветой. Его лакей долго ломился в дом Головиных, но парень он был башковитый и в деревню обратно ни как ехать не хотелось. Пусть секут сколько душе угодно, но замечательную Петербургскую жизнь он ни на что не променяет. Тут были доступны ему все радости жизни. Он бы и головой прошиб дверь, но ему открыли ее изнутри.

– Срочная депеша вашему хозяину от его сиятельства графа Панина, заорал он.

Перед ним стоял лакей, такой же древний, как и его граф. Кто такой граф Панин, он и понятия не имел, выше его хозяина для него ни кто и не существовал.

– Чего орешь, супостат ты этакий. Ты посмотри, какое время на улице. Граф ни кого не принимает.

Тут посыльный смекнул, надо слезу пустить, иначе дело не выгорит.

– Послушай дедушка милый и слезы закапали из его глаз, меня засекут до смерти, если я записку твоему барину не доставлю. Помилуй меня.

Такие слезы подействовали на старика.

– Заходи в дом. Отнесу я записку барину, чай не спит еще. Богу молится.

Действительно, старый граф не спал. Он читал какой-то древний роман и вспоминал молодость. Все, что было пятьдесят лет назад, он помнил, как Отче наш, а вот, что было вчера, он запомнить уже и не смог. Посланию он удивился, а когда прочитал и вовсе ни чего понять не мог. Калугины, Калугины, да, черт его знает, что за родственники. Удружу графу Панину, да, кто такой граф Панин, видать Никитка, Иванов сын, молоденький совсем, наверно, проказничает. Ладно, помогу, чем смогу. Ответ его был краток.

– Таких родственников не упомню, но если ты Никитка Панин, то помогу тебе, озорник ты эдакий. С твоим папенькой мы знались и хорошо гуляли.

Никита Иванович потирал руки, искусство дипломатии помогло ему в этом щекотливом мероприятии. Дальше все просто, Калугиных старших к Головину, видать старик совсем из ума выжил, голову он им заморочит, а я с Елизаветой побеседую. После завтрака и объявил Калугину.

– Вас хочет видеть граф Головин, он же вам родственником приходится, если я не ошибаюсь. Он уже больше на небе, чем на земле, может из наследства вам хочет чего оставить. Поезжайте к нему, а Лиза пусть в доме остается, чего ей у старика делать. Я тут получил старинные гравюры из Берлина, пусть посмотрит их, я хочу знать ее мнение.

Панин знал куда бить. Бедность Калугиных заставит их поехать к графу. Так все и вышло, Панин и коляску свою им одолжил. Пусть покатаются. Калугины приехали к Головину. А вот тут, чуть конфуз и не вышел. Что было ночью, тот уже забыл и наотрез отказался принять Калугиных. Его лакею стоило большого труда, что бы объяснить хозяину, что он все же приглашал к себе гостей. Час оказался полной каторгой для Калугиных, а пришлось просидеть у старика гораздо дольше. Они себя тешили мыслью о наследстве. Все время пытались повернуть разговор в нужное русло, но так ничего и не добились, кроме постного чая. Но это не волновало Панина. Как только Калугины уехали, он тут же перешел к основному действию, боясь, что вскоре появятся родители Елизаветы. Начал он осторожно, а потом сразу перешел к делу.

– Елизавета Александровна.

Лиза поняла все сразу, когда поглядела на графа. Они оба покраснели, как и при первой их встречи.

– Я старше вас и специально остался с вами наедине. Я не хочу вас принуждать и потому говорю именно с вами, а не с вашим отцом. Не желаете ли вы составить мое счастье и выйти за меня замуж. Мне бы очень не хотелось, если вы скажете да, из-за боязни остаться старой девой или из-за моих денег. Я хочу любви и буду вас любить до своей смерти. Родителей ваших я уберегу от бедности, но денег я им не дам. Я не хочу, что бы говорили, будто я вас купил. Вот так без хитростей, как и я, вам все сказал, хочу услышать ваш ответ.

Елизавета не сразу ответила, хотя уже и знала, что ответить. При всем ее желании выйти замуж, она была очень порядочным человеком. У нее было большое сердце. Граф говорит со мною открыто и честно, и я ему отвечу честно.

– Я буду вашей женой граф. И не по тому, что я бедна и могу остаться старой девой. Вы достойный человек и я буду любить вас, пока Господь не разлучит нас. Я вам обещаю это.