Игорь Шелковский - Переписка художников с журналом «А-Я». 1976-1981. Том 1

Счастливые были времена, и хорошо, что они всё-таки были. И хорошо, что мы меняемся, и жизнь меняется. Лет 10 назад я постоянно держал в голове абзац из китайского трактата об искусстве: «Надо столько похоронить стёршихся кистей, чтобы из них образовался маленький могильный холмик. Только тогда ты станешь мастером, т. е. человеком свободным. А до этого надо следовать законам». А как теперь всё расширилось, изменилось, переместилось. Что понимать под кистями? Годы, месяцы, события? И из чего тогда надо холмик образовывать? А мастерство – что такое? Я убеждаюсь, что всё меньше и меньше знаю на этот сюжет.

Два стихотворения [Д. Пригова] уже увидели свет, и ещё несколько появится в ближайшем будущем. А также проз. Видишься ли ты с Андреем Г. [Гросицким]? Как он живёт, какие новые работы сделал? Слава Л. [Лебедев] опять молчит. Или не получил моего письма или ленится писать. <���…>

Игорь, дорогой, как ты там, как дела с мастерской?

Получил ли ты моё письмо с фотографией?

Недавно Саша прислал мне длиннющее письмо. После него рассеялись многие неверные домыслы о его судьбе. Всё идёт хорошо. Но по тону чувствуется, что он перенёс тяжёлую травму. И только сейчас встаёт на ноги. И как бы начинает жизнь сначала. Америка не принимает ничего инородного, и ничем другим, кроме американского, не интересуется. Америка упоена собственной молодостью и, видимо, для молодых.

Поискал также фотографии своих работ. Несмотря на размеры и явное улучшение качества, я расценил всё это по сравнению с последним московским периодом как шаг назад. Но московское никому не нужно и неинтересно. Я бы, наверное, не смог так отступать.

«Русские, – говорит, – жрут друг друга, как крысы в бочке. Клевета, грязь, людоедство». Он с ними и не общается. Ты тоже, как мне показалось, не очень с ними ладишь. Дима [Пригов] достиг Пушкинского возраста и двадцатилетия со дня творческой деятельности. По этому случаю состоялась читка его стихов при большом стечении народа. Успех был явный. Его не отпускали ещё долго после окончания его программы. Чтение прерывалось аплодисментами. Это была полная противоположность той весенней читке 76 года. Это были избранные стихи за последние 5 лет. Самые. Самые. И что самое главное – очень разнообразные. <���…>

Боря

Дорогой Игорь!

Подходит к концу 3-й месяц ожидания ответа из ОВИРа (мы подали 29 декабря 1977 г.). Ждать тяжело и доживать здесь тяжело.

Ты пишешь в письме (к Cокову) об утрате своего целостного мира на Сретенке в Москве. А он с каждым днём распадается, этот мир. Для меня этот распад начался давно, с отъезда Анри [Волохонского], а твой отъезд довершил картину руин. Вот отъезжает даже наш благополучный Вадим К. [Космачёв] и десятки не очень известных сверстников.

В Москве сейчас мода на посредственность. Откапают какую-нибудь пыльную личность, которая на ВДНХ прославляла сталинское животноводство, а по воскресеньям писала маслом, и носятся с ней, точно это новый Матисс. Какая-нибудь девица из текстильного института спрашивает: «Как, разве Вы не знаете Х.? Он же гениальный живописец 30‐х годов!» Вот так. А в музей ходят только на выставки – постоять в очереди.

Заезжий Наков сообщил, что в Париже будет огромная выставка Малевича 46 46 «Malevitch: exposition rétrospective». Centre national d’art et de culture Georges Pompidou, Musée national d’art moderne, Париж. 14 апреля – 15 мая 1978 года (куратор Ж.-Ю. Мартен). в Помпиду – вот это здорово!

Если я не поспею, опишите мне всё подробно. Я люблю твои письма (хоть и получают их другие чаще) – они просты и несентиментальны… Я не привезу тебе в Париж сколок с нашего прежнего бытия. Скорее, сложим вместе два одиночества.

Бесконечно рад, что так удачно вышло у тебя с мастерской. Оставь мне кусочек стены – для моей картины. <���…>

Напиши мне хоть два слова сразу по получении письма – я ведь не знаю, сколько времени у меня есть, – на адрес Франсуазы – лектриссы.

Обнимаю тебя, Бог даст, до встречи. <���…>

Здравствуй, дорогой Игорь!

<���…> Я полагаю, что дистанция между художественной Москвой и N. Y. – дистанция, больше, чем океаны, и что универсального искусства, пригодного для всех географий, нет. Искусство – «губка» (по определению Пастернака) – живёт всё же соками, впитанными в реальных и конкретных условиях. (Извини за отступления, можно со мной и не согласиться).

В N. Y. очень трудно с улицы попасть в галерею. Очень много художников. Нужно время вживания в эту среду (чтобы тебя знали, примелькался, биологическое отторжение чужого). У Вас, я полагаю, тоже самое (и в Париже та же игра). Но сравнить художественные идеи всё же интересно и необходимо.

Можно, я думаю, найти галерею, город, страну, которые ближе твоей ментальности. О поездке в Европу. Я думаю, она реальна (пока для одного). Мы собираемся немного подкопить для этой цели. Обмен информацией о художественной жизни необходим. Перед нами есть выбор, и грех его не использовать. Если, Игорь, у тебя будет возможность приехать, то у нас можно жить (и есть). Я постарался бы показать тебе то, что знаю. You welcome!

Лёня Соков мне сообщил все изменения его данных. Поскольку его дела не двигаются, а я из N. Y. помочь не в силах, то я «изобрёл» приманку для тех, кто мог бы сделать вызов, но не знает Лёню и не слишком заинтересован возиться. Я хочу заплатить 500$ любому, кто сделает ему бумагу. Чек пошлю, как только Лёня подтвердит получение. Так что можно дать мой телефон <���…> мой адрес, а я могу подтвердить и дать какую угодно гарантию. Хорошо бы сообщить это в Израиль, может, там люди так сделают. У меня нет рычагов в Израиле. Сейчас вызов можно сделать только оттуда. Разницы в географии в Москве не знают.

Лёня с благодарностью сообщает, что ты много помогаешь ребятам в выставках и прочем. Я в этом смысле ничем им помочь не могу, так как и для себя пока ничего сделать не сумел да и интерес к русскому искусству нулевой. Вообще здесь мы поставлены в условия, когда надо побыстрее снять с себя национальную принадлежность. Более того, скажу, что если бы и была бы русская выставка, она бы с треском провалилась. Я лично не очень вижу кого-либо здесь хорошо смотрящегося. Очень-очень много различий в понимании и подходе. Эрнст [Неизвестный], к примеру, я не говорю о художественных качествах (несмотря на все свои европейские регалии), не может выставиться здесь. Да, я думаю, это, может, и счастье, а то ему бы ещё всыпала критика. (Я не имею в виду коммерческие галереи, которые выставляют что угодно.) В N. Y. есть установка не очень считаться с признаниями в других столицах. Отчасти это верно, то, что хорошо для Парижа, не найдёт себя здесь и наоборот. (Большую роль играет стиль, направление. Этой классификации держатся галереи. Пример: Шемякин.) Трудностей в этом вопросе много. Я ещё не всё понимаю. Хочу объяснить то, что понял.