Игорь Шелковский - Переписка художников с журналом «А-Я». 1982-2001. Том 2

Насчёт квартиры даже писать грустно – положение самое трагическое. Для того чтобы её снять, эти наши деньги оказались смехотворно недостаточными: за одну только очень среднюю трёхкомнатную квартиру, например, просят восемь тысяч марок отступного, а нам ведь надо две квартиры: ещё однокомнатную для папы. К тому же мы уже немножко потратили из этих денег на путешествие в Кассель. Я занималась квартирой 2 месяца 24 часа в сутки, но никакого, даже отдалённо напоминающего приемлемый, варианта не обнаружилось. Результатом явилось то, что наш милый приятель, огорчённый нашими неудачами, поселил на месяц нас в квартиру своей мамы, уехавшей в отпуск. Это прелестная крошечная однокомнатная квартира на берегу Штарнбергского озера, огромного и весьма живописного. Единственно, что неудобно, – это полтора часа до Гёте-института и дорогая дорога. Но так как я две недели из этого месяца проболела, то в Гёте-институт ходить не нужно было, и я всё время просидела на берегу озера. Теперь даже как-то страшно из этого рая возвращаться в наш невозможно душный, шумный и неудобный пансион. <���…>

Наташа

Уважаемый господин Roland Schibli,

большое спасибо за Вашу посылку и за вести от Игоря М. [Макаревича].

Если Вы его увидите ещё, то передайте ему мой привет и благодарность. Совершенно согласен, что журнал не должен публиковать материалы, которые могут оказаться вредными для оставшихся в России. Но дело в том, что само понятие «вредные» может толковаться очень растяжимо. Кое-кто может посчитать любую публикацию в журнале, да и сам факт существования журнала очень «вредными».

Художник должен иметь мужество отвечать за свои произведения. Когда писателей судили за их произведения, то некоторые из них не отказывались от того, что написали и шли за это в лагеря (Синявский, Даниэль), некоторые раскаивались и шли на сделку с властями.

Мой ответ таков: пусть художники не делают таких произведений, за которые они не готовы отвечать. Тогда все стороны будут довольны. Я вообще считаю, что в журнале надо публиковать не тех, кто «ищет известности», а тех, кто занимается искусством.

Дорогой Игорь!

Спасибо за письмо. Рад, что мой текст понравился тебе. Делай, что хочешь с ним.

Что касается возможной публикации в «Р. М.» [ «Русской мысли»], то я думаю всё-таки, что это нереально. Однако я ещё раз напишу А. К. Ларионовой, вдове Ларионова, хотя подозреваю, что её реакция будет негативная.

Игорь! Ты так и не заходил к Михаилу Фёдоровичу Андреенко, слепому старику? Ты помнишь, как мы условились встретиться у него, но его не было? Я думаю, что стоило бы заглянуть к нему с магнитофоном.

Твой John

P. S. Когда выйдет следующий выпуск?

Николетта [Мислер] говорит, что сейчас у неё нет подходящего текста, поэтому она не может проверить все варианты (большая часть находится в ЦГАЛИ [Центральный государственный архив литературы и искусства, с 1992 года – РГАЛИ (Российский государственный архив литературы и искусства)]. Один текст она уже публиковала в апрельском номере журнала Russian Literature 21 21 Russian Literature – международный славистский журнал, выходящий в Амстердаме (главный редактор профессор Виллем Вестстейн). , а сейчас второй готовит. От неё большой привет.

Дорогой Игорь!

Я очень рад, что Вы познакомились с моим другом Карлом Аймермахером, который, как мне кажется, знает обо мне и о моей работе даже больше, чем я сам.

Карл переслал мне первые 3 номера «А – Я». И раньше я слышал о существовании Вашего журнала, но не предполагал, что он так информативен. Полиграфические его качества также вполне удовлетворительны. Очень приятно, что большинство материалов, опубликованных в «А – Я», имеют гораздо большее отношение к искусству, чем к политике.

Когда Карл был в Москве, он специально для «А – Я» взял у меня интервью. Мы совместно сделали макет тех 6-ти страниц, которые Вы мне отводите. Мы решили не мельчить и не гнаться за количеством фотографий. Не удивляйтесь, что и в начале, и в конце публикации не поместили фотографии с портретом. Но казалось, что так лучше будет передана атмосфера моего подвала. На первом слайде видны несколько больших скульптур, а на последней чёрно-белой фотографии можно разглядеть много эскизов и моделей, дополняющих впечатление от больших фотографий в тексте.

Посылаю Вам также слайд «Головы Эйнштейна». Это на тот случай, если Вы сочтёте возможным предоставить мне 4-ю сторону обложки.

Желаю Вам успехов и всего самого хорошего. Буду рад получать от Вас новые номера «А – Я».

Ваш Вадим

Игорь!

Относительно книги Паперного (я в Париже не сформулировал своё отношение к его работе, а также статье Голомштока) 22 22 Речь идёт об опубликованных в четвёртом номере журнала «А – Я» главе из книги В. Паперного «Культура 2», готовящейся в то время к публикации в издательстве «Ардис», и статье И. Голомштока «Завтра или позавчера». , мне кажется, что он как учёный исследует анатомию процесса всем знакомого, описывает состав крови, давление, пр. К сожалению, другого пути для выяснения правды нет. Здесь лежит подлинный интерес к жизни. Выводы он предлагает разрешить с читателем, вполне полагаясь на его ум.

Большая уважительность метода к интеллектуальным силам читателя. Голомшток во второй части статьи окрашивает всё в один цвет (чёрный), предлагая читателю разделить его (белый). В этом я вижу демагогичность и директивность сильно нам знакомую, увы. Трубы, барабаны, знамена, ура! Мы победно маршируем!

Это не интеллектуальный подход. Я глубоко уверен, что отсутствие искусствоведения у нас – от неумения думать и вдумчиво наблюдать, привычки ходить только по прямым, играть одну ноту, красить одну краску. Почему наши искусствоведы просто на дух не переносят современного? Откуда это?

На сегодняшний день паралич мышления и чувствования видится мне трагичнее, чем известные зверства ком-фашизма.

На таких хилых ножках из тупика не выйдешь. Я против всего, что делает наш лоб ниже, а брови гуще (вожди). Может это немного резко. Вспоминаю своего старика Рабиновича в Строгановке, который на вопрос: в чём он видит цель преподавания? – ответил: «не потушить способности думать». Я думаю, это применительно почти ко всему.

Дорогой Игорь!

<���…> Очень жаль, что ты не можешь никак изменить заглавие моей книжечки. Может быть, всё же это возможно? Я бы очень этого желал. Да и вообще это было бы разумно. Имя «Хайдеггер» мало что говорит русской публике и может её только напугать. Я с самого начала так думал. Но только не говорил. И вообще, с коммерческой стороны, разумно оставить в названии одного Малевича.