Елена Долгопят - Фармацевт

Мышь, шуршавшая за стеной, слышала больше.

И понимала больше, чем Васенька. И если бы Васенька принял в тот миг порошок, позволяющий разуметь мышиный язык, она бы ему объяснила, что монгол на диване не просто монгол, а хан. Что он жесток, коварен, злопамятен и себялюбив. Что лучше бы Васеньке с ним и вовсе не встречаться. Но теперь, конечно, поздно и судьба Васеньки решена.

Но Васенька по простоте своей этого не понимал. Он все-таки надеялся, что как-нибудь вывернется. И на другой день в аптеку просто-напросто не пошел.

С утра вывел за рога из сарая новый мотоцикл. И гонял до ночи. По поселку. Через поле помчал к деревне, где жила, не помирала прабабка. У нее поужинал картошкой с соленым огурцом. Рванул домой, врубив во тьме слепящую фару.

Ни один фонарь в одноэтажном поселке, считавшемся, правда, частью города, не горел. Непролазные осенние улицы освещались неспящими окнами домов, редкими, как населенные миры в нашей Галактике.

Мотоцикл благополучно пронес Васеньку через все топи и хляби.

На пустыре у родной калитки Васенька остановился и отер с лица грязь. Тишина оглушила. Оглушило безветрие. Холодный воздух предрекал зиму, снег, низкие тучи, гололедицу.

Васенька отворил калитку и повез мотоцикл к сараю. В огороде все давно было снято, земля лежала пустая, черная.

Сарай закрывался на амбарный замок. Ключ висел на гвоздике под балкой.

Васенька отомкнул замок, распахнул дверь, припер ее булыгой.

В сарае темень была кромешная, но Васенька все там знал вслепую. Мотоцикл он завел за поленницу. И вдруг из темноты Васеньку кто-то ударил в пах. Васенька вскрикнул, метнулся в сторону, наткнулся на кого-то, получил страшный удар в лицо, отлетел к стене, с которой упало на него оцинкованное корыто. В нем когда-то Васеньку купали.

Чьи-то руки Васеньку подняли, согнули, поставили на колени, голову пребольно ухватили за вихор.

- Завтра я еще зайду за лекарством, - прошипели в ухо. - А послезавтра уже не пойду, послезавтра я тебя прямиком на тот свет отправлю. Чтоб другим неповадно.

Никто на другой день в аптеке особенно не обратил внимания на опухшую, избитую Васенькину физиономию. Привыкли, что он часто лицом меняется.

Васенька явился на работу рано, раньше всех. Ночь он не спал, пытался вспомнить, что, с чем и как смешивал в тот раз. И утром разглядывал в витринах коробочки и пузырьки.

Девочки пришли, включили свет в отделах. Открылись.

Васенька вздохнул и - как в реку прыгнул - купил то, купил сё. Что глазу захотелось. Растолок, смешал, всыпал в пустой пузырек, заткнул пробкой. Его и отдал бритому, безликому посланцу хана.

Лишь только посланец ушел с пузырьком в кожаном кармане, Васенька спросил девочек, чего они хотят к чаю. Они попросили взять на рынке "Юбилейного" печенья вразвес, лимон и на остаток - московских конфет. Васенька с общими деньгами отправился.

Он не вернулся.

Искали его. Дядя-милиционер подключил уголовный розыск. Бритые монголы все вверх дном перевернули, дав слово достать Васеньку, отрезать ему уши и заколоть раскаленным гвоздем в сердце. Все в городе об этом шептались. От Васенькиного порошка монголы несколько дней жестоко страдали поносом.

В родном Васенькином доме посланцы монголов несколько раз били окна. Сарай с черным мотоциклом был сожжен. Зарево видели из окрестных деревень.

Под конец октября из мелкой речки Илевны мальчишки выловили труп неизвестного. В местной газете поместили объявление. Родственники и друзья опознали Васеньку. Совпадали рост и пропорции. Одежды на трупе не было. По вздутому лицу ничего понять было невозможно. Да никто и не надеялся опознавать Васеньку по лицу.

Через неделю родственники забрали труп из морга и схоронили. Памятник решили ставить весной, управившись с картошкой.

ГЛАВА ВТОРАЯ

От студеного ветра прохожие отворачивали лица, поднимали воротники, натягивали шапки, заматывались шарфами, руки прятали в карманы. Закуривали, согнувшись к ветру спиной.

У мужчины была потрясающая лыжная шапочка. Из Швеции. Вязаная, темно-зеленая, с козырьком и особым отворотом. Можно было отворот развернуть и натянуть на лицо. Тогда отверстие для козырька становилось отверстием для глаз. В его случае - для очков.

В таком виде мужчина смахивал на грабителя. Но ему было все равно, на кого он смахивает, его это не заботило. Так что на выходе из метро он развернул свою шапочку, натянул, поднял воротник старого удобного пальто и направился к киоску с булочками, слойками, печеньем, лавашем и сладостями.

Он попросил у продавщицы пахлаву. Защищенная в своем ларьке от ветра и холода, она поглядела на покупателя с подозрением. Он протянул в окошко сотенную. Продавщица развернула купюру и посмотрела на свет электрической лампы.

- Могу дать мельче, - сказал мужчина.

Но она отсчитала сдачу.

Он сгреб ворох бумажек, взял белый лоток с пахлавой, повернулся и увидел посиневшего на ветру мальчишку лет шестнадцати в замызганной одежонке, в огромной, с какого-то великана, куртке.

Лицо у мальчишки было грязное, осунувшееся. Ввалившиеся глаза с голодным остервенением глядели на сладкую пахлаву в лотке, затянутом туго в целлофан.

Мужчина вдруг протянул лоток:

- Возьми.

Мальчишка взглянул в вязаное лицо, из которого торчали окуляры очков. Схватил лоток и отпрыгнул вбок, за ларек.

- Ну что? - сказал мужчина продавщице. - Давайте мне еще пахлавы.

От киоска он направился к большому административному зданию со множеством этажей, пристроек, входов, указателей и подворотен.

Мальчишка успевал следом. Ветер уносил пустой белый лоток в разодранном целлофане.

Зачем, на что надеясь, следовал Васенька за мужчиной с вязаным лицом?

Васенька пропадал. И цеплялся за всякого, подавшего копеечку или хлеб, за всякого, взглянувшего с жалостью. Васенька цеплялся к этим людям. Они пугались, отшатывались, как от паршивой собачонки. Тогда Васенька и сам пугался и отставал.

Погруженный в свои мысли, мужчина не замечал преследователя.

В конце узкой, низкой, но очень длинной, как пулей пробитой, подворотни чернела дверь. За ней он скрылся. Васенька постоял у двери, выждал и потянул за холодную ручку.

Поднялся по лестнице, отворил еще одну дверь.

И очутился в небольшом, глухом, без окон, вестибюле.

Горел огонек только что ушедшего лифта. Что-то задумчиво говорил допотопный радиоприемник. За низким барьером маленького пустого гардероба сидел худой, долговязый человек. Он слушал стоявший на барьере приемник и разглядывал пришельца. Смотрел он на Васеньку без всякого омерзения и даже без неприязни. И вдруг спросил, как давно знакомого:

- Холодно там?

- Ага, - вымолвил Васенька.

Глаза его увидели закипающий на стойке чайник.