Юрий Домбровский - Поэт и муза

Выгнутый свирепо.

3

Оглушительно дыша,

Вышел он из камыша

И глядит стрелою в цель.

Устремляется газель

Специально, чтоб упасть

В поджидающую пасть.

Тигр расправил для красы

Африканские усы,

Встал во весь звериный рост

И раскручивает хвост.

4

Точка, точка, бугорок,

Пара рог да пара ног...

Неужели, неужели

Это все, что от газели?

5

Ира! Ира! Ира - план,

Посади меня в карман,

Разверни свои бока,

Подними под облака!

С воротом распоротым

Мы парим над городом,

Наблюдая с высоты,

Как горбатятся мосты,

Как ложится ловко

Синяя штриховка:

То у круглой арки

Разлеглися парки.

То, косматей медвежат,

Ели город сторожат.

То идет по улице

Лошадь меньше курицы,

С белою попоною,

С черною короною,

С красною каретою,

С гривою-кометою.

6

Точка, точка, запятая,

Минус, рожица кривая.

Ручка, ножка, огуречик

Вышел к морю человечек,

И сияют на картинке

Человечкины ботинки,

И цилиндр, и часы,

И кудрявые усы.

И, подумав, я рисую

Рядом даму голубую

Тонкую, унылую,

Бледную и милую.

Точки, точки, точки, точки,

Черный пудель на цепочке.

Дом, труба и из трубы

Дыма черные клубы.

7

А на пестром рынке

Кринки да корзинки,

Ходят да толкуют,

Спорят да торгуют...

Рыбьими салатами,

Утками пернатыми,

Виноградом, розами,

Яйцами розовыми.

8

Шел однажды я по рынку,

Спотыкнулся о корзинку...

В этой маленькой корзинке

Все товары хороши:

Пудра, кружево, ботинки

Что угодно для души.

9

Ах, угодны для души

Ваши мне карандаши!

Молодые игры,

Пожилые тигры,

Храмы голубые,

Дамы молодые,

Небо, в небе колесо...

Вы создатель их, Руссо...

* *

*

Увы, весь этот мир не для меня!

Неискренний, двуличный и пытливый,

Я полюбил змеиные отливы

И радуги угарного огня.

Я полюбил разъятый, словно труп,

Мой страшный мир в палитре увяданья;

Но в оный час, когда из жестких губ

Вдруг вылетит склерозное дыханье,

И будет взгляд мой искренен и туп,

Но страстного исполнен ожиданья,

И я увижу смерть - совсем не ту,

Что с детства мне обещана преданьем,

А дикий свет, нагую высоту,

Вне образов, времен и очертанья...

И вдруг пойму, что тяжкий подвиг мой,

Ты - жизнь моя! Не пращуров наследство,

А только путь бессмысленно прямой,

Бессмысленно пустой, в нагое детство.

И затоскую смертно трепеща;

Приди тогда из облачных расселин

И возврати мне тигра, солнце, зелень

И музу старую под щетками хвоща.

КАМЕННЫЙ ТОПОР

I

Обработанный слепо и грубо,

От столетий, как нищий, рябой.

О, обглоданный веком обрубок,

Путь истории начат тобой.

От дубины в руке человечьей,

От костра, покорившего жуть,

Через смерти, дожди и увечья

Начинает история путь.

И идет по разбитым шеломам

За атилловой скачкой коня

По преданиям, с детства знакомым

И дряхлеющим у огня.

Низколобый, тупой и упорный,

Он едва ли расскажет кому,

Как стонали подземные горны

И вселенная меркла в дыму.

Как от самой последней границы,

Где огонь разметал волоса,

Отрывались свирепые птицы

И летели гнездиться в леса.

Как лилась раскаленная ворвань

По звериным и птичьим тропам.

Как от стонущей плоти оторван,

Он в жестокие руки попал.

И три ночи металась пещера,

Заболевшая едким огнем.

Человек, толстогубый и серый,

Наклонялся над тонким кремнем.

Неподвижный и чертовски быстрый,

Он следил через бой молотка,

Как растут разноцветные искры

Сквозь змеиную шкуру песка.

И когда на горячем квадрате

Два кремня свой закончили спор,

Он корой примотал к рукояти

Этот первый в эпохе топор.

II

Он идет по косогору

Рыжий, сильный, молодой,

Через реку, через гору,

Через тень и через зной.

Светят звезды паутины,

Блещут радуги стрекоз.

И на солнце греет спину

Низколобый и звериный,

Отдыхающий откос.

Он идет - земля от жара

Стала гулкой и пустой.

Солнце маревом пожара

Наклонилось над землей.

И до белого каленья,

До свирепой седины

Жирных шпатов поколенья

У реки накалены.

Только крикни, только стукни,

Только прыгни не туда,

И глухое небо рухнет,

Расслоившись, как слюда.

Размахнись сильней руками,

Не сдержи движенье ног.

Под ногами вспыхнет камень,

Превращаясь в порошок.

Но заре и солнцу рады

Целый день трубят с плеча

Разноцветные цикады

И степная саранча.

Над сиянием прогалин

В их сиреневой тени

Шлифованием хрусталин

Занимаются они.

И остановив дыханье,

Тормозя движенье век,

Над поющим мирозданьем

Наклонился человек.

III

Ночь подходит к желтым водам,

И по отмели пустой

Полосатый махайродус

Проскользнул на водопой.

Он идет - сухой и четкий,

Подобрав в себя живот.

За кошачьею походкой

Камень выцветший ползет.

В тростнике прибрежном глухо,

Словно в звездной синеве.

И расписанное брюхо

Прижимается к траве.

Щуря острые глазницы,

Как всегда, свиреп и прост,

Зверь ползет, и шевелится

По песку тигриный хвост.

Ветлы стынут в лунном свете,

Светляков в траве не счесть!

И с горы приносит ветер

Оглушительную весть.

Жирной плоти дрожь и запах,

Голубых подпалин пот

В ноздри, в ребра, в зубы, в лапы

Он взволнованно несет.

Опустившись на колени,

Тростником дрожащим скрыт,

Слышит тигр шаги оленьи

И звучание копыт.

Каменистою тропою

Обгоняя звезды вскачь,

Первым сходит к водопою

Коронованный рогач.

И когда, тяжел и прыток,

Закачал он валуны,

Потонул тяжелый слиток

Расколовшейся луны.

Спит по-прежнему долина,

Но над четким тростником,

Развернувшись, как пружина,

Покатился рыжий ком.

А за ним, храня дыханье,

Ширя тьму разгоном век,

Через ночь и мирозданье

Пролетает человек.

IV

Был мамонт стар, но видел он впервой,

Как два комка сцепились в желтых травах,

Как тигр ревел и ширил след кровавый,

И в камни упирался головой.

Был мамонт стар, но слышал в первый раз,

Как рявкнул зверь отрывисто и глухо,

Как смерть вошла в белки открытых глаз

И убрала в грудную полость брюхо.

Как сделал зверь вдруг судорожный прыжок,

И сбрил цветы когтистой лапы росчерк;

Как сухо треснул первый позвонок,

И дрожью отозвался позвоночник.

Как, разрывая горло и язык,

Зверь затрубил в отчаяньи великом,

Но вдруг распался, вытянулся, сник,

Как будто кровью, захлебнувшись криком,

И в такт борьбы качая головой.

Вдруг сбился мамонт, увидав нежданно,

Как рыжая поднялась обезьяна

И волосы поправила рукой.