Юрий Дружников - Изгнанник самовольный

Его интересы в это время обычны для подростка: чтение, шалости и открытие волнующих прелестей прекрасного пола, которые он описывает на двух языках двумя способами: элегантными литературными ассоциациями и по-русски - в лоб. "Лишь тобою занят я..." - сохранившееся его стихотворение "К Наталье" - обращено к крепостной актрисе. Игру с судьбой он начал с этого имени и закончил им. Юный стихотворец перечисляет здесь национальности, к которым он мог бы примкнуть: он арап, турок, китаец, американец, немчура,кто угодно, только почему-то не русский. Впрочем, он пока всего лишь монах, то есть лицеист. А вокруг него монастырь, ему тесно и душно. Не потому ли участники событий, описанных в другом стихотворении ("Монах"), помчались в Париж, в Ватикан, в Иерусалим? У мальчика-автора уже скепсис:

Но ни один земли безвестный край

Защитить нас от дьявола не может.

Во второй строчке первые два слова лучше бы поменять местами, но это для юного сочинителя не существенно. Суть же не придумана им, а заимствована у западных романтиков. Делать свою жизнь он, став взрослым, мечтал по образцам двух кумиров Европы: Наполеона и Байрона. Главный для него вопрос - честолюбие. Стихотворец стремится к мировому признанию, как они. Он просит Вольтера одолжить ему лиру, чтобы стать известным всему миру. На меньшее он не согласен. Но если нужно, он охотно сочиняет оду "На возвращение государя императора из Парижа в 1815 году", и дядя с удовольствием пропагандирует стихи племянника.

Пушкин не терпит насилия над собой, называя себя "несчастным царскосельским пустынником", которого дергает "бешеный демон бумагомарания", и жалуется: "Безбожно молодого человека держать взаперти". Строго упрекнет мальчика уже в наше время Абрам Терц (Андрей Синявский): "Блестящее и поверхностное царскосельское образование... отсутствие строгой системы, ясного мировоззрения, умственной дисциплины, всеядность и безответственность автора в отношении бытовавших в то время фундаментальных доктрин". Оценка в каком-то смысле точна фактически, но с точки зрения психологического развития личности вряд ли заслуживает того, чтобы считаться негативной. Скорее, наоборот. Разве что у ретивых комсомольцев в определенные периоды советского государства можно было обнаружить "ясное мировоззрение" и ответственность в отношении доктрин, да и то чаще на показ.

Разумеется, воспитывать патриотические чувства было основной официальной задачей лицея. Однокашник Пушкина Антон Дельвиг в стихотворении "Тихая жизнь" с тонкой иронией, свидетельствующей о понимании сути патриотических наставлений, идущих сверху, писал:

Блажен, кто за рубеж наследственных полей

Ногою не шагнет, мечтой не унесется...

Пушкин становился европейским человеком. Позже Туманский напишет о нем, как о человеке "столь европейском по уму, по характеру, по просвещению, по стихам, по франтовству...".

Директор лицея Егор Энгельгардт понимал, что ветер дует из-за рубежа, принося свежие идеи. Там шла богатая духовная жизнь, и подростки подхватывали крупицы ее. Лицей самым существованием своим отражал присущее всякой российской структуре противоречие формы содержанию. Форма заимствовалась с Запада, но из нее изгонялся западный дух. В лицейском саду посадили семена просвещения Западной Европы, а затем огородили сад высоким забором. Директор лицея отмечал у Пушкина в качестве недостатков французский ум и страсть к сатире. В последнее понятие он вкладывал то, что мы теперь называем словом "критиканство". К этому можно, по-видимому, прибавить и ранний скепсис.

Глава вторая.

"ПЕРЕСЕЛИТЬ ЕГО... В ГЕТТИНГЕН"

Оставим наскоро Россию.

Пушкин.

Александр Тургенев писал брату Сергею о Пушкине: "Удивительный талант и добрый малый, но и добрый повеса". Последствия лицейского образования понимали и старшие друзья его. "Я бы желал переселить его года на три, на четыре в Геттинген или в какой-нибудь другой немецкий университет. Даже Дерпт лучше Сарского Села". Батюшков в письме к Тургеневу, который мог бы оказать и в этом Пушкину протекцию, намекал: "Не худо бы его запереть в Геттинген и кормить года три молочным супом и логикою... Как ни велик талант Сверчка, он его промотает...".

Геттинген окончили три брата Тургеневы и, не случайно, герой "Евгения Онегина" - Ленский. Жуковский, будучи молодым, тоже мечтал о загранице. Он раздобыл деньги и собрался в тот же Геттинген учиться, а потом жить в Париже и путешествовать по Европе. Но началась война с Францией, и поездку пришлось отложить.

Возможно, окажись тогда Пушкин настойчивей, он выехал бы учиться в Германию, которую по недостатку зрительных ощущений спутал с Англией и назвал "туманной". Но отъезда не произошло. И не только по его юношескому легкомыслию или недостатку средств у семьи. Помимо прочего, Геттинген не соответствовал его интересам "француза". Немецкий не давался ему с детства. Он не любил его учить, хотя принимался несколько раз, каждый раз забывал и начинал с азов.

Лицеисты вышли в свет. Они проводили время вольно, вошли в кружки и компании, попали в дома к царскосельским знаменитостям. Первый среди гуляк, Пушкин веселился с гусарскими офицерами. Тут были и значительные знакомства. Например, сойдясь у Карамзиных с Петром Чаадаевым, Пушкин зачастил к нему в казарму. Золотое время, когда все впереди и все в радужных тонах,- зачем ему был нужен туманный Геттинген?

Литературную, писательскую карьеру Пушкин всерьез поначалу не рассматривал. Он просто писал стихи. Литература, журналы, вообще гуманитарные науки были довольно примитивны, и Пушкин это понял рано. Перед ним открывались два пути, обеспеченных полученным образованием: карьера военного и карьера дипломата. Оба варианта сулили относительную волю и утехи.

Еще до выпуска Пушкин просил у отца разрешения поступить в лейб-гвардии гусарский полк, но для этого требовались большие деньги. Кроме того, до Сергея Львовича доходили рассказы о гусарских распущенных нравах, и отец предпочел разрешить сыну поступить в полк гвардейской пехоты. План этот оказался несерьезным. Хороших предложений не было. Карьерой, к которой стремилось большинство лицеистов, была дипломатия. Советский пушкинист Д.Благой сформулировал суть дела так: "Утешало Пушкина и то, что дипломатическая служба несла с собой возможность "увидеть чужие страны", то есть попасть за границу, общая черта всей либерально настроенной, томившейся в путах русской "азиатчины" молодежи того времени. Эту мечту, и в пример своим военным мечтам, довольно скоро им брошенным, Пушкин питал в течение всей своей жизни, но ей также никогда не суждено было сбыться".

Добавим, что именно внешняя часть дипломатической службы - заграничная жизнь, обеспеченная за казенный счет,- привлекала Пушкина, к сути же данного занятия, к повседневным обязанностям и труду служащего Министерства иностранных дел он относился весьма иронично.