Юрий Дружников - Виза в позавчера

В общем, попросила она мать, чтобы та сама отписалась от Григория, дала ему понять: не следует ему больше к Марине адресоваться. Как поймет, так пускай и будет.

Вот это-то письмо мать и принесла домой, чтобы читать вместе с Люськой и Олегом. Втроем поели они с хлебом бульона, сваренного из костей, и вскрыли конверт. Как только мать начала читать, она испугалась.

Григорий радостно писал, что в бою был ранен в руку осколком снаряда и что пришлось ему поиграть в санитарном батальоне в домино недельки две. Рука еще забинтована, но уже скоро заработает. И перед возвращением на передовую командир части спросил его, чего он хочет: медаль за отвагу или три дня, не считая дороги, на побывку домой. Он, конечно же, выбрал дом. А поскольку родители его под фашистами (живы ли, нет ли, не известно), он, как только его из санбата выпустят, постарается улететь попутным рейсом в Москву. Оттуда поездом он доберется прямо к своей чернобровой - единственному человеку, который остался ему на земле дорог, и уже считает минуты. Если согласишься, сразу поженимся и сыграем свадьбу. Чего ж тянуть, когда все у нас с тобой ясней ясного?

- Вот здорово, что он приедет!- обрадовался Олег.- Прямо с передовой!

- Глупый ты!- заметила Люська и передразнила.- С передовой!.. К тебе что ли он рвется?..

Мать растерянно молчала, придумывая для Марины выход. Люська предложила:

- Надо срочно написать ему, чтобы ни в коем случае не приезжал.

- Но куда? Куда писать-то? В часть - так его там нет. В санбат тоже выписался...

Так они ничего и не придумали. Спрятала мать письмо в папку c надписью "Дело в"-...", принесенную с работы. Письма - дело святое, всегда считала она. Мать их берегла и себе вслух иногда почитывала.

На другой день Марина забежала к Немцам домой, просила мать и Люську помочь в хлопотах на свадьбе. Она хорошо это придумала, чтобы все-таки увидеть мать на своей свадьбе.

- Да мне Олега оставить не с кем!- попыталась отговориться мать.

- С ним приходи. Пускай и он попирует!

- Конечно, ма!- сказала Люська.- Надо же помочь! Я посуду мыть буду.

- Ты лучше дома ее мой,- отреагировала мать,- а то не допросишься.

- Дома мыть,- Люська отвечает,- неинтересно.

- Видали? Посуду мыть готова, лишь бы на свадьбу попасть!

- Мам, может сказать Марине, что Гриша приезжает?- предложил Олег.

- Молчи, сынок. Зачем ей настроение портить? Опоздал Григорий со своим приездом, ох, опоздал...

Свадьба началась днем в субботу. Марина шепнула матери, что они с Левушкой еще в пятницу вечером сходили в ЗАГС, а на утро обвенчались в церкви. Дом у Корабеловых был солидный, огороженный высоченным, мрачным забором. Во дворе жила старая дворняга, разбитая параличом. Она не вылезала из конуры, не могла лаять, только сопела и кашляла. Братья Корабеловы жили в доме с матерью. Теперь сюда переселилась Марина.

Достанется ей, думала мать. Левушка, хотя ему и сорок,- маменькин сынок, а старуха крутая. Свекровь Марину уже проверила, как та полы моет, чтобы отскабливала доски добела. Велела звать себя мамой и зарплату ей сдавать в день получки.

Гость валил косяком. Народу на свадьбу набилось битком. Кто позже пришел, за столом не уместился, пил и закусывал стоя, во втором ряду. Гости гуляли всю ночь, то и дело кричали "Горько!". Когда по случайности становилось тихо, было слышно, как за окнами кашляла, надрываясь, собака.

- Господи,- вырвалось вдруг у Марины.- Да ведь она ночью спать не даст...

- Тебе и не надо спать ночью,- назидательно сказал старший Корабелов.

Гости грохнули от смеха. Сильно захмелевший Левушка поднялся из-за стола и снял с гвоздя двустволку.

- М-моей жене м-мешает с-собака,- сказал он мгновенно притихшим гостям, слегка заикаясь.- Б-больше не б-будет м-мешать.

- Не надо, Лева!- крикнула Марина.- Умоляю...

- Молчать!- отрезал он.- Я уже решил.

Хлопнула дверь, и следом за окнами грохнул выстрел.

- Танцы, танцы давайте!- кричали гости.

Заиграл сиплый патефон, танго поплыло над столом:

Мне бесконечно жа-а-ль

Своих несбывшихся мечта-а-а-ний,

И только боль воспомина-а-а-а-а-ний

Гнетет меня.

Мать на кухне мыла посуду, а Олег и Люська ее вытирали. Интересно, думала мать, что из бухгалтерии никто не пришел, даже те, кто целился наесться. Григорий не приехал: с транспортом, очевидно, плохо, не смог добраться. Слава Богу, пронесло.

Поздно вечером мать увела сытых и сонных детей домой, а на свадьбе веселье еще было в разгаре. В воскресенье утром, затемно, как просила Марина, мать подняла их обоих, чтобы вернуться к Карабеловым и дальше мыть посуду. В этом был и плюс: опять дети могли хорошо поесть.

Ночью слегка подморозило. Но когда посветлело, оказалось, что небо почти чистое, солнце показалось из-за горизонта, ледок начал таять. То ли зима началась, то ли осень еще собиралась вернуться .

Пришли Немцы к Корабеловым рано. Открыли калитку и остановились перед собачьей будкой: пес лежал в отверстии, будто спал, только кровавое пятно растеклось по земле и замерзло вокруг его головы. В доме было тихо. Мать с Люськой сразу принялись мыть посуду, а Олегу скучно стало торчать в кухне, он выскользнул в горницу.

Гости, которые не ушли, спали - кто на сдвинутых стульях, кто просто в углу на половике. Те, кому неудобно спалось, просыпались и бесцельно бродили по дому. Двое вошли на кухню за рюмками, чтобы опохмелиться, и чокались, по очереди откусывая один огурец.

Кто-то завел патефон. Из спальни вышел, зевая во весь рот и потягиваясь, Левушка. Пушок на его голове колыхался.

Гости, все еще во хмелю, заголосили:

- Ну как, молодой, жена-то?

- Давай, сказывай!

- Да что рассказывать?- смутился Левушка.

- Видно скуповата, раз быстро отпустила...

Появилась старуха Корабелова, погладила сына по спине.

- Мягок ты больно, вот и скуповата... Да ничего, не горячись! Женщина тоже может иметь свое право...

Олегу разговоры эти были скучны. Он отправился во двор и в сенях столкнулся с главбухом Корабеловым.

- Не мечись, не мечись, мальчик, под ногами,- сказал тот без всякой сердитости.

Зря Олег его всегда боялся.

Во дворе у сарая был турник. Олег стал подтягиваться, раскачался, сорвался и больно шлепнулся на лед.

Хлопнула калитка. Во дворе появился солдат, робко огляделся и, поправив пряжку от ремня, туго стягивавшего шинель, спросил Олега:

- Браток! Мне сторожиха в тресте дом указала. Тут Марина проживает?

На крыльце заскрипели доски. Полусонный гость вывалился из дверей, ухватился за перила, справил надобность и ушел. Солдат поправил вещмешок с привязанной к нему каской и повторил:

- Чего молчишь? Марину знаешь?

Олег застыл, сидя на льду и соображая, как быть. Он ничего не ответил, бросился в дом, пролез сквозь людей на кухню и потянул мать за фартук. Та сразу поняла.