Николай Лесков - Том 7

Старца Малахию каменщики привезли поздним вечером на парных деревенских санях и прямо привели его во храмину и заключили там на безысходное житье.

Убранства хате никакого не полагалось, а что было необходимо, то сами же прихожане устроили без всякой посторонней помощи.

Мы ее однажды осматривали через окно, при посредстве отрока Гиезия, в те часы, когда Малафей Пимыч, утомясь в жаркий день, «держал опочив» * 379 …«держал опочив» — почивал, спал. в сеничках. По одной стене горенки тянулись в два тябла * 380 В два тябла — в два ряда. старинные иконы, перед которыми стоял аналой с поклонного «рогозинкою» * 381 …аналой с поклонною «рогозинкою» …— Аналой — высокий столик с покатым верхом, на который ставится икона; поклонная «рогозинка» — рогожка для стояния на коленях во время молитвы. , в угле простой деревянный стол и пред ним скамья, а в другом угле две скамьи, поставленные рядом. В одном конце этих скамеек был положен толстый березовый обрубок, покрытый обрывками старой крестьянской свиты.

Это была постель старца, который почивал по правилам доблего жития * 382 …по правилам доблего жития …— Доблий — доблестный. Имеется в виду соблюдение старообрядческих правил, обрядов, обычаев. , «не имея возглавицы мягкия» * 383 …«не имея возглавицы мягкия» — не имея мягкой подушки. .

Для отрока Гиезия совсем не полагалось никакой ни утвари, ни омеблировки. Он вел житие не только иноческое, но прямо спартанское: пил он из берестяного сверточка, а спал лето и зиму на печке.

Старец «по́пил», то есть полагал «начал» чтению и пению * 384 Старец «по́пил», то есть полагал «начал» чтению и пению …— Попить — заменять попа (отсутствующего у беспоповцев). Положить начал — у старообрядцев: прочитать молитву с установленными обрядами. , исповедал и крестил у своих раскольников, а Гиезий состоял при нем частию в качестве дьячка, то есть «аминил» * 385 «Аминил» — произносил заключительное слово «аминь» в конце каждой, молитвы. и читал, а частию вроде слуги и послушника. Послушание его было самое тяжкое, но он нес его безропотно и с терпением неимоверным. Старец его никуда почти не выпускал, «кроме торговой нужды», то есть хождения за покупками; томил его самым суровым постом и притом еще часто «началил». За малые прегрешения «началенье» производилось ременною лестовицею * 386 За малые прегрешения «началенье» производилось ременною лестовицею …— «Началенье» — наказанье. Лестовица (лестовка) — кожаные четки. , а за более крупные грехи — концом веревки, на которой бедный Гиезий сам же таскал для старца воду из колодца. Если же вина была «особливая», тогда веревка еще нарочно смачивалась, и оттого удары, ею наносимые спине отрока, были больнее.

Старца Малахию мы никогда вблизи не видали, кроме того единственного случая, о котором наступит рассказ. Известно было только одно общее очертание его облика, схваченное при одном редком случае, когда он появился какой-то нужды ради перед окном. Он был роста огромного, сед и белобород и даже с празеленью: очи имел понурые и почти совсем не видные за густыми, длинными и тяжело нависшими бровями. Лет старцу, по наружности судя, было близко к восьмидесяти; он был сильно сутул и даже согбен, но плотен и несомненно еще очень силен. Волосы на его голове были острижены не в русский кружок, а какими-то клоками; может быть, «постризало * 387 «Постризало — ножницы. » на них уже и «не восходило», а они сами не росли от старости. Одет он был всегда в черный мухояр * 388 Одет он был всегда в черный мухояр …— Мухояр — старинная бухарская ткань, бумажная с шелком или шерстью. , и через плечи его на грудь висела длинная связка каких-то шаров, похожих на толстые баранки. Связка эта спускалась до самого пупа, и на пупе приходился крест, вершка в три величиною. Это были четки.

Голос старца был яко кимвал бряцаяй * 389 …яко кимвал бряцаяй …— как кимвал бряцающий (Первое послание к коринфянам, XIII, 1). Кимвал — библейский ударный музыкальный инструмент, издававший резкий звенящий звук. , хотя мы сподоблены были слышать в его произношении только одно слово: «парень». Это случалось, когда старец кликал из двери Гиезия, выходившего иногда посидеть на гноище у шелковицы или рябины.

Более старец был не видим и не слышан, и судить о нем было чрезвычайно трудно; но Кесарь Степанович и его характеризовал кратким определением:

— Дурак присноблаженный * 390 Дурак присноблаженный . — Присноблаженный — вечно блаженный. «Блаженными» называли юродивых. .

Гиезия мы знали несравненно ближе, потому что этот, по молодости своей, сам к нам бился, и, несмотря на то, что «дедушка» содержал его в безмерной строгости и часто «началил» то лестовицей, то мокрой веревкой, отрок все-таки находил возможность убегать к нам и вел себя в нашем растленном круге не совсем одобрительно. Зато, как ниже увидит читатель, с ним однажды и воспоследовало такое бедствие, какое, наверное, ни с кем другим не случалось: он был окормлен человечьим мясом …Или, точнее сказать, он имел несчастие думать, будто над ним было совершено такое коварство «учеными», в которых он видел прирожденных врагов душевного спасения.

Вперед об этом ужасном случае будет рассказано обстоятельно.

Отроку, как я выше сказал, было двадцать два года. «Отрок», по применению к нему, не выражало поры его возраста, а это было его звание, или, лучше сказать, его сан духовный. Он был широкорожего великорусского обличья, мордат и губаст, с русыми волосами и голубыми глазами, имевшими странное, пытливое и в то же время совершенно глупое выражение. Румянец пробивался на его лице где только мог, но нигде просторно не распространялся, а проступал пятнами, и оттого молодое, едва опушавшееся мягкою бородкою лицо отрока имело вид и здоровый и в то же время нездоровый. Бывают такие собаки, которые «в щенках заморены». Видно, что породиста, да от заморы во всю свою природу не достигает.

По уму и многим свойствам своего характера Гиезий был наисовершеннейшим выразителем того русского типа, который метко и сильно рисует в своей превосходнейшей книге профессор Ключевский * 391 …рисует в своей превосходнейшей книге профессор Ключевский …— Имеется в виду, очевидно, исследование В. О. Ключевского «Боярская дума древней Руси» (М., 1882). , то есть «заматорелость в преданиях, и никакой идеи». Сделать что-нибудь иначе, как это заведено и как делается, Гиезию никогда не приходило в голову: это помогало ему и в его отроческом служении, в которое он, по его собственным словам, «вдан был родительницею до рождения по оброку».