Лев Толстой - Том 11. Драматические произведения 1864-1910 гг

Марфа.Сам-то из каких будешь, из крестьян али еще из каких?

Прохожий.Я, мать, ни из крестьян, ни из дворян. Обоюдоострого сословия.

Марфа.Это к чему же? (Подает ему чашку.)

Прохожий.Мерси. А к тому, что мне отцом польский граф был, а кроме его, еще многие были, и матерей тоже две было. Вообще биография моя затруднительная.

Марфа.Пейте еще. Что ж, в ученье был?

Прохожий.Ученье мое тоже необстоятельное было. В кузню отдала меня не мать, а восприемница. Кузнец, значит, первым моим пердагогом был. И пердагогия его в том заключалась, что бил меня этот самый кузнец так, что не столько по наковальне бил, сколько по несчастной голове моей. Однако, сколько ни бил, не мог лишить меня талантов. Попал потом к слесарю. И тут оценен я был и дошел до дела, первым мастером стал. Знакомства с образованными людьми имел, во фракции находился. Умственную словесность мог усвоить. И жизнь могла быть возвышенная, так как владел талантами аграмадными.

Акулина.Известное дело.

Прохожий.А тут завируха вышла, деспотический гнет народной жизни, и в тюрьму попал, в заключение свободы, значит.

Марфа.За что же?

Прохожий.За права.

Марфа.За какие же это права?

Прохожий.За какие права? А такие права, чтоб буржуй не мог вечно [96] В подлиннике: верно. праздновать, а трудящийся пролетарий мог получать вознаграждение труда.

Акулина.И насчет земли, значит?

Прохожий.А то как же. Тоже и в аграмарном вопросе.

Акулина.Дал бы господь, царица небесная. Уж больно теснота одолела. Ну, а как же теперь?

Прохожий.Теперь как? теперь я до Москвы. Приду к эксплотатору. Что ж делать, покорюсь, скажу: в какую хошь работу, только возьми.

Акулина.Что ж, пейте еще.

Прохожий.Благодарю — мерси, значит.

Слышен в сенях шум и говор.

Акулина.Вот и Михайла, как раз к чаю.

Марфа (встает). Ох, горе мое. С Игнатом. Пьян, значит.

Вваливаются Михайла и Игнат, оба пьяные.

Игнат.Здорово живете? (Молится на образ.) А вот мы, едрена палка, как раз к самовару поспели. Мы к обедни, ан отпели, мы к обеду, ан отъели, мы в кабак, ан только так. Ха, ха, ха. Вы нам чайку, а мы вам винца. Так, что ль? (Хохочет.)

Михайла.Этот щеголь-то отколе? (Вынимает из-за пазухи бутылку, ставит на стол.) Давай чашки.

Акулина.Что ж, хорошо съездил?

Игнат.Уж чего, едрена палка, лучше, и попили, и погуляли, и домой привезли.

Михайла (наливает чашки и подвигает матери, а потом и прохожему). Пей и ты.

Прохожий (берет чашку). Приношу чувствительную благодарность. Будьте здоровы. (Выпивает.)

Игнат.Молодчина, как хлобыснул, должно ученый, едрена палка. С голодухи-то, я чай, по жилкам пошла. (Наливает еще.)

Прохожий (пьет, к Михаиле и Игнату). Желаю успеха во всех предприятиях.

Акулина (Михаиле). Что ж, за дорого продал?

Игнат.Дорого ли не дорого. Все пропили, едрена палка. Правда, Михайла?

Михайла.А то как же. Что ж на них смотреть. В кои-то веки и погулять можно.

Марфа.Что куражишься-то. Хорошего мало. Дома есть нечего, а ты вон что…

Михайла.Марфа! (Угрожающе.)

Марфа.Что Марфа? Знаю, что Марфа. Ах, не смотрели бы мои глаза, бессовестный.

Михайла.Марфа, смотри!

Марфа.Нечего смотреть, и смотреть не хочу.

Михайла.Разливай вино, подноси гостям.

Марфа.Тьфу, пес лупоглазый, и говорить с тобой не хочу.

Михайла.Не хочешь? Ах ты, шкура собачья. Ты что сказала?

Марфа (качает люльку. Дети, испуганные подходят к ней.) Что сказала? Сказала, не хочу и говорить с тобой, вот и все.

Михайла.Аль забыла? (Вскакивает из-за стола и бьет ее по голове, сбивает платок.) Раз.

Марфа.О-о-о-о! (Бежит в слезах к двери.)

Михайла.Не уйдешь, стерва ты этакая… (Бросается к ней.)

Прохожий (вскакивает от стола и хватает Михаилу за руку). Не имеешь никакого полного права.

Михайла (останавливается, с удивлением смотрит на прохожего). Али давно не бит?

Прохожий.Не имеешь полного права женский пол подвергать оскорблениям.

Михайла.Ах ты, сукин сын. А это видал? (Показывает кулак.)

Прохожий.Не дозволю над женским полом эксплытацию производить.

Михайла.Я тебе такую остолбацию задам, что кверху тормашками…

Прохожий.На, бей. Что ж не бьешь? Бей. (Выставляет лицо.)

Михайла (пожимает плечами и разводит руками). Ну, а как я двину?

Прохожий.Я говорю, бей.

Михайла.Ну и чудак же, посмотрю на тебя. (Опускает руки и качает головой.)

Игнат (к прохожему). Зараз видно, что дюже до баб охоч, едрена палка.

Прохожий.Я за права стою.

Михайла (к Марфе, идет к столу, тяжело дыша). Ну, Марфа, здоровую свечу за него поставь. Кабы не он, избил бы тебя вдребезги.

Марфа.Чего же и приждать от тебя: бейся всю жистъ, и пеки, и вари, а как что…

Михайла.Ну буде, буде. (Подносит прохожему вино.) Пей. (К жене.) А ты что слюни-то распустила. Уж и пошутить нельзя. На деньги, прибери: две трешницы да вот два двугривенных.

Акулина.А чай-сахар я приказывала.

Михайла (достает сверток из кармана и подает жене. Марфа берет деньги и уходит в чулан, молча оправляя платок). Бестолковое это бабье сословие. (Опять подает прохожему.) На, пей.

Прохожий (не пьет.) Пейте сами.

Михайла.Ну, будет ломаться.

Прохожий (пьет.) Будьте благополучны.

Игнат (к прохожему). А видал ты, я чай, виды. Ох хороша на тебе бонжурка. Хформенная бошкурка, и где ты такую достал. (Показывает на его оборванную куртку.) Ты ее не оправляй, она и так хороша. В годочках она, значит, ну да что ж делать? Кабы у меня такая же была, и меня бы бабы любили. (К Марфе.) Верно говорю?

Акулина.Напрасно это, Агеич, что, ничего не видамши, человека на смех поднимать.

Прохожий.Потому необразованность.

Игнат.Я ведь любя. Пей. (Подносит.)

Прохожий пьет.

Акулина.Сам говорил, что от ней качества все, и в тюрьме из-за ней сидел.

Михайла.По каким же делам сидел?

Прохожий (очень захмелевший). За экспроприацию страдал.

Михайла.Это как же?

Прохожий.А так что пришли к нему, к толстопузому. Давай, говорим, деньги. А то вот: ливольвер. Он туды, сюды. Вынул две тысячи триста рублей.