Дмитрий Дурасов - Шкиперская рыбалка

И шторм вспоминает дядя Петя, тот гигантский, погубивший много кораблей и людей, двенадцатибалльный каспийский шторм, который, как кошмар, как возмездие, навалился на него после ссоры с Зиной. В реве, в воюще-печальной музыке ветра, что захлебывался, застигнутый пенистыми валами, он услышал тонкий, жалующийся голос: "Петро... Петро... Что ты меня покинул? Тяжело мне умирать без тебя... Одиноко мне..." И выскочил шкипер на мостик и увидел изломанный, тонущий кораблик, на котором ушла от него Зина.

И не подойти, не подплыть к тонущему судну: любой, самый крепкий, баркас разбило бы ударом волны о стальной борт. Всю ночь, вцепившись в поручни мостика, смотрел дядя Петя на каким-то чудом всплывающий из-под налитых свинцовой тяжестью валов кораблик. И всю ночь между шкипером и матросом Зиной шел неслышимый больше никому разговор:

"Петро... Я велела привязать себя к койке и задраить каюту... Ты найди меня после, Петро..." - "Прости меня, Зина, прости, люба моя. Не будет мне жизни без тебя..." - "Пить хочется, водицы бы испить колодезной, пить, Петро, хочется..." - "Может, зря мы ушли из станицы, Зина?" - "Может зря, Петро. Я бы тебе деток нарожала, сына и дочку, не одни мы были бы в мире... Ох, Петро, как я тебя любила!.. Как увидела, так и полюбила, еще девочкой на тебя любовалась... А ты никогда не любил меня, правда?" - "Не говори так, Зина! Не увел бы я тебя с Дона, коли не любил бы..." - "Петро... люба моя... Я знала, что помиримся мы с тобою перед смертью... Жаль не жить нам теперь, Петро, волны в переборку бьют, прощай!" - "Нет, Зина! Нельзя! Продержись еще немного... Держись!!!"

И кораблик, словно прикованный к жизни взглядом шкипера, наперекор всему держался на плаву и не тонул. Мгновение за мгновением, минута за минутой, час за часом шла и проходила штормовая ночь, и с рассветом навалилось солнце на беснующееся море и прекратило шторм. Спас Петро свою Зину и на руках, как драгоценнейший в мире дар, унес к себе в каюту.

Многое вспомнить можно... От горьких и светлых этих воспоминаний приободрился дядя Петя, распрямил плечи и гордо посмотрел округ себя. Пробило солнышко мутные, белесые утренние облака и, упав на крепкий январский лед, подпрыгнуло и, расколовшись, разлившись, затопило всю Волгу дневным, полуденным светом, высветив и дальний голубой остров, и лес, и темные избы, и черный глазок дремлющей под лункой реки. Теплее, веселее стало в зимнем мире, вновь ожила и задергалась в шкиперских руках удочка, подсекая и вытаскивая на лед налитых и румяных, точно подводные яблоки, окушков.

Часа через два шкипер надергал их полное ведро. Над трубой мазанки появился и разросся в небе дымок. "Все! Конец рыбалке, пора! - подумал дядя Петя. - Зина небось картошечку жарит... Обед готов... Пожалуй, надо идти..." С сожалением глянув на лунку, шкипер поднялся и, гремя ведром с превратившимися в сосульки окушками, шурясь и проваливаясь в свои же собственные следы, медленно побрел домой.