В. Розанов - Опавшие листья (Короб первый)

Друг мой (Л-ву): «буржуа» — небесная истина, «буржуа» предопределен Небом. Не непременно буржуа XIX века; довольно паршивый, но это — не его сущность. А «буржуа» Халдеи, Назарета, "французских коммун", описанных Авг. Тьери. Они любили музыку, и, конечно, они могли бы драться на турнирах, сохраняя лавочку и продолжая торговать.

Что же такое Леонтьев?

Ничего.

Он был редко прекрасный русский человек, с чистою, искреннею душою, язык коего никогда не знал лукавства: и по этому качеству был почти unicum в русской словесности, довольно-таки фальшивой, деланной и притворной. В лице его добрый русский Бог дал доброй русской литературе доброго писателя. И — только.

Но мысли его?

Они зачеркиваются одни другими. И все opera omnia [227] Полное собрание сочинений (лат.). его — ряд «перекрещенных» синим карандашом томов. Это прекрасное чтение. Но в них нечего вдумываться.

В них нет совета и мудрости.

Спорят (свящ. Аггеев [228] *Аггеев Константин Маркович — священник, профессор Петербургского психоневрологического института. ), был ли он христианин или язычник. Из двух "взаимно зачеркивающих половин" его истинным и главным остается, конечно, его «натура», его «врожденное». Есть слух (и будто бы сам Л-в подсказал его), что он был рожден от высокой и героической его матери, вышедшей замуж за беспримерно тупого и плоского помещика (Л-в так и отзывается об отце своем) через страстный роман ее… на стороне. Сын всегда — в мать. Этот-то горячий и пылкий роман, где говорила страсть и головокружение, мечты и грезы, и вылил его языческую природу в такой искренности и правде, в такой красоте и силе, как, пожалуй, не рождалось ни у кого из европейцев. А «церковность» его прилепилась к этому язычеству, как прилепился нелюбимый «канонический» муж его матери. В насильственном "над собою" христианстве Л-ва есть что-то противное и непереносное…

Старый муж, Грозный муж, [229] Старый муж, грозный муж… — Пушкин А. С. Цыганы (1824). Ненавижу тебя.

С этой стороны, языческой и истинной, Леонтьев интересен как редчайший в истории факт рождения человека, с которым христианство ничего не могло поделать, и внутренно он не только "Апостола Павла не принимал во внимание", но и не слушался самого Христа.

И не пугался.

Религиозно Л-в был совершенно спокойный человек, зовя битвы, мятежи и укрощения и несчастия на народы.

Гоголь все-таки пугался своего демонизма. Гоголь между язычеством и христианством, не попав ни в одно. Л-в родился вне всякого даже предчувствия — христианства. Его боги совершенно ясны: "Ломай спину врагу, завоевывай Индию"; "И ты, Камбиз, — пронзай Аписа".

Разнообразие форм и сила каждого из расходящихся процессов (основа его теории истории и политики), конечно, суть выражение природы как она есть. Но есть два мира, и в этом и заключалось "пришествие Христа": мир природный и мир благодатный. А "победа Евангелия", по крайней мере теоретическая и словесная, «возглашенная», — заключалась в том, что люди, безмерно страдавшие "в порядке естественной природы", условились, во всех случаях противоречия, отдавать преимущество миру благодатному. «Христианство» в этом и заключается, что ищет «мира» среди условий войны и «прощает», когда можно бы и следовало даже наказать. Леонтьев пылко потребовал возвращения к "порядку природы", он захотел Константина-язычника и противопоставил его крещеному Константину. Но уже куда девать "битву с Лицинием" [230] *"Битва с Лицинием". — Римский император Лициний Валерий Лициниан (ок. 250–325) в союзе с императором Константином I (Великим) одержал победу в борьбе за власть над двумя другими претендентами. и "сим победиши", [231] *"сим победиши". — Согласно легенде, римский император Константин Великий (ок. 285–337) в 312 г. накануне сражения против Максенция увидел на небе крест с греческой надписью: "Сим знаменем победиши", после чего победил и под влиянием чудесного видения объявил христианство государственной религией. Употребляется как выражение уверенности в успехе. на Небе и в лабаруме (государственная хоругвь Константина с монограммой Христа).

Но… природа непобедима, а Церковь вечно усиливается ее победить: вот условие борьбы и нового в христианстве, богатства форм. «Героизм» не исчез и «великое» не исчезло в христианстве, но так переродилось и получило настолько новый вид, что действительно стало неузнаваемо. "Камбиз, идущий на Египет", [232] *"Камбиз, идущий на Египет". — В 525 г. до н. э. персидский царь Камбиз (ум. 522 до н. э.) завоевал Египет. и "Александр, завоевывающий Персию", [233] *Александр, завоевывающий Персию… — Александр Македонский в 334–331 гг. до н. э. разбил войска Дария III и захватил Персию. В 326 г. до н. э. нанес поражение древнеиндийскому царю Пору. действительно отрицаются глубочайше христианством, и если бы появились в нем, или когда подобное появилось, — то было "сбоку припекою" в христианской истории, без всякой связи с зерном ее и сущностью. Но позвольте: жизнь Амвросия Оп-тинского разве не красочнее, чем биография старого ветерана Цезаревых войск, и жизнь пап Льва I, Григория Великого, Григория VII и Иннокентия III несравненно еще полнее движением, переменами, борьбою и усилиями, чем довольно беструдные и нимало не интересные победы Александра над Дарием и Пором. Вообще история не потеряла интерес, а только переменила тон и темы. Тон действительно другой. "Царство благодатное", правда, не допускает повториться Киру Великому, Александру Великому, Цезарю; Наполеон был явно исключением и инстинктивно правильно нарекался «Антихристом» (вот его и зовет вторично Л-в, с комическим результатом и комическим впечатлением от зова): но "царство благодатное" зовет к великим же подвигам в области борьбы с "демонами собственного духа" и с тою «бесовщиной», которой совершенно достаточно остается и навсегда останется в социальном строе и вообще вне стен "благодатного царства".

Но какая же, однако, causa efficiens [234] Достаточная причина (лат.). лежала для исторического появления Л-ва? Та, что "средний европеец" и «буржуа» именно в XIX веке, во весь послереволюционный фазис европейской истории, выродился во что-то противное. Не «буржуа» гадок: но поистине гадок буржуа XIX века, самодовольный в «прогрессе» своем, вонючий завистник всех исторических величий и от этого единственно стремящийся к уравнительному состоянию всех людей — в одной одинаковой грязи и одном безнадежном болоте. "Ничего глубже и ничего выше", — сказал мерзопакостный приказчик, стукающий в чахоточную грудь кулаком величиной с грецкий орех. "Ни — святых, ни — героев, ни демонов и богов". Он не являет и идиллии никакой; жену он убедил произвести кастрацию, чтобы не обременяться детьми, и занимается с нею в кровати онанизмом. "Вечно пассивная" женщина подалась в сторону советов этого мошенника, son mari. [235] Ее мужа (франц.). Так вдвоем они немножко торгуют, имеют "текущий счет" в еврейской конторе, ездят повеселиться в Монако, отдохнуть на Ривьере, покупают картинки "под Рафаэля"; и к ним присоединяется "друг семьи", так как онанизм втроем обещает большие перспективы, чем вдвоем.