Кани Джеронимо - Постскриптум

Кани Джеронимо

Постскриптум

Ей

Мы проснулись в одной постели в начале девятого.

- Я опаздываю! - услышал я сквозь сон ЕЕ радостный голос.

ОНА вскочила с постели, и запрыгала на ней, словно маленький ребенок.

- Вста-вай! Вста-вай! Вста-вай! - весело повторяла ОНА.

С тех пор, как ОНА вернулась, я давно не видел ЕЕ такой довольной.

- Куда ты опаздываешь? - спросила я, кладя голову на руку, согнутую в локте и глядя на ЕЕ ноги.

- В школу. А может в институт, - ответила ОНА. - Идем умываться.

Сказав это, ОНА спрыгнула с кровати и побежала в ванную. Я быстро встал и побежал за НЕЙ. На повороте я больно ударился ногой об дверь, поэтому до ванны последние метры я не добежал, а допрыгал.

Вдвоем мы стали у раковины и начали чистить зубы, попеременно глядя на друга. ОНА все время смеялась, и оттого капли зубной пасты летели в разные стороны. Я не удержался. Включил холодную воду, пока ОНА вытирала лицо полотенцем, набрал ее в ладони и вылил ЕЙ на спину. ОНА взвизгнула, и кинула в меня полотенцем. Сама рассмеялась и побежала на кухню. Я слышал, как ОНА громко искала что-то в холодильнике. Потом послышался топот босых ножек по полу, и ОНА появилась в дверном проеме нашей ванны. В руке у НЕЕ была большая кружка, доверху чем-то наполненная. Таинственно улыбаясь, ОНА подошла ко мне. Неожиданно оттянула мои трусы и высыпала туда кубики льда, которые, как оказалось, были в кружке.

Я стал прыгать на месте, пытаясь вытряхнуть лед. Это было не так просто, потому что я ношу облегающее нижнее белье. Мне пришлось снять трусы.

ОНА долго смеялась. И мне было хорошо, что я развеселил ЕЕ хоть чем-то.

- Я опаздываю, - напомнила ОНА, вдоволь насмеявшись, уже совсем другим голосом. Милым. Тихим. Спокойным.

Мы вернулись в спальню. ОНА села на край кровати и стала разглядывать меня. Я открыл шкаф и достал колготки и черное платье с большими карманами. Я достал его вместе с вешалкой и повесил на дверцу шкафа, чтобы оно не помялось, понимая, что оно сшито из такой ткани, которая не мнется.

Повернувшись, я опустился перед ней на колени. Собрал колготки в гармошку, и перед тем, как надеть их ЕЙ на ножки, поцеловал каждый ЕЕ пальчик.

- Щекотно, - улыбаясь, тихо сказала ОНА.

Я надел колготки только до того, места, где ЕЕ ножки переходили в попу, и, почувствовав руками тепло, на корню подавил в себе желание снять с нее колготки и все остальное, что на ней еще было. ОНА ведь опаздывала...

ОНА встала, и я надел на НЕЕ платье. ОНА побежала на кухню, а сам я очень быстро натянул джинсы и черную рубашку с короткими рукавами, и пошел за НЕЙ на кухню.

Стоя у стола, ОНА ножом резала начищенные грецкие орехи, которые, наверное, уже месяц лежали в литровой банке.

- Что ты делаешь, - спросил я.

- Как что? - удивилась ОНА. - Орехи режу.

- Зачем, - поинтересовался.

Вместо ответа, ОНА попробовала уже нарезанные орехи из тарелки, в которую ОНА их бросала, а потом только сказала:

- Как вкусно! Я их сама сейчас все съем. А тебе нарежу, когда приду.

Я посмотрел на свои ногти на ногах.

- У меня не красивые ногти, грустно сказал я.

- Я знаю, что надо делать, - бойко ответила ОНА.

- Покрасить? - Спросил я, отрываясь от своих ногтей.

- Точно. Вечером я этим займусь. Идем, пока я совсем не опоздала.

В коридоре я вставил босые ноги в голубые замшевые кроссовки. ОНА смотрела на меня, облокотившись на дверной косяк, правую ножку заведя за левую.

Взявшись за руки, мы побежали вниз по лестнице. Конечно, можно было бы дождаться лифта. Но ведь гораздо веселее бегать утром по лестнице, будя соседей своим смехом.

Мы выбежали из подъезда и побежали по проспекту. Только там я заметил, что у НЕЕ на ножках нет обуви. Она бежала в одних колготках и черном платье.

Я подхватил ее на руки.

- Тебе надо больше кушать, - сказал я. - Ты совсем мало весишь. Я скоро не буду пускать тебя на улицу, потому что ветер будет уносить тебя от меня.

- Вот и не пускай, - сказала ОНА и поцеловала меня в щеку.

Я донес ее до какого-то бульвара. По-моему его никогда здесь не было... Разве мог он появиться за одну ночь? Наверное, я просто не замечал его раньше.

Там было всего две зеленые скамейки. На одной - дальней от нас - спал пьяный мужик в светлой рубашке и коричневых штроксовых брюках.

Я сел на скамейку, а ОНА села на меня сверху, лицом ко мне, согнув свои ножки в коленях вдоль моих бедер. ОНА взяла мое лицо в свои руки и долго-долго смотрела мне в глаза.

- Я, конечно, дико извиняюсь, - услышал я. - Вы, конечно, можете не давать. Но не могли бы вы все-таки дать нам сто пятьдесят рублей.

Перед нами стояла девушка лет шестнадцати, а за ней ее друг, на вид девятнадцатилетний. Оба они были с рюкзаками, увешанными значками. Так выглядят поклонники группы "NIRVANA". По крайней мере, выглядели раньше.

Я решил лечь на скамейку, и, ложась, полез в карман, чтобы достать деньги. Вынув на свет неаккуратно сложенные разноцветные купюры, я нашел среди них три бардовые бумажки и протянул девушке, которая их просила.

Пока я это делал, ОНА легла рядом со мной. Я прижал ЕЕ к себе левой рукой. И моя злость оттого, что кто-то вмешался в наш мир - пропала.

На соседней скамейке проснулся пьяный мужик. Он тоже полез в карман за деньгами. Из одного кармана он достал несколько зеленых сторублевок, а из другого ключи, по-видимому, от квартиры. Девушка, ни чуть не смущаясь, взяла и те деньги, которые ей протянул пьяный мужик.

- Совсем уже обнаглели. Пятнадцать лет, а уже пьют, - сказал он вслед удаляющейся паре. - Я вот бухать начал только в семнадцать...

Мужик встал. Поднял пакет, лежащий под скамейкой, которая служила ему кроватью в эту ночь. И пошел прочь.

Он, пошатываясь, гордо прошел мимо милиционера стоявшего не далеко.

- Однако, смелый поступок, - сказал я.

ОНА поцеловала меня в губы. Самые красивые губы на свете соприкасались с моими. Почему она выбрала меня? Я не знаю.

Я довел ЕЕ до школы, и ОНА скрылась внутри ее. Когда-то это была школа. Четырехэтажное, желтое здание. Я и сам здесь когда-то учился. А что там сейчас - я не знаю.

Почему, ОНА пошла именно сюда? Я не знаю. Слишком много всех этих "не знаю". Но это самый честный ответ.

Я знаю, что вечером, когда ОНА выйдет из дверей этого здания, мы зайдем в магазин и купим бутылку самого дешевого портвейна и белый хлеб. Мы пойдем на берег Свислочи. Будем пить портвейн с горла, и бросать хлеб наглым птицам, смело подплывающим к самому берегу. Мы будем пьяно смеяться, и целовать друг друга. И никто не будет нам мешать. А когда стемнеет и холодный ветер начнет дуть с реки, я сниму свои замшевые, голубые кроссовки сорок четвертого размера, и надену их на ЕЕ ножки. Мы, обнявшись, пойдем домой: я босиком, а ОНА, забавно шлепая моим кроссовками.