Кира Эллер - Кома

Он горько усмехнулся:

- Какие бы всемогущие мы ни были, мы тоже не можем знать наперед абсолютно все. Я собирался с ней распрощаться, я собирался встретиться с тобой, я собирался вовремя все сообщить Иде. Вот только время моей смерти мне не сообщили, извини, - он злился все больше и больше, - я много чего не успел сделать.

- Я просто расстроена, не злись.

- Я знаю. И вчера не надо было ей показываться, но тогда у тебя были бы большие неприятности. А если выбирать, терять нам тебя или ее, то естественно, мы встанем за твоей спиной. Сама хороша, кто тебя дернул ей признаваться? Кто просил?

- Мне не хотелось ей врать, - просто ответила я.

- Зато твоя правда будет стоить ей года в психушке. Правдивая какая нашлась, тоже мне...

Что я могла ответить? А Шейн заводился все больше и больше:

- Ну почему она не может быть такой, как ты? Ты же не грохаешься в обморок от наших чудачеств, не сходишь с ума, не устраиваешь истерик. Ты же можешь воспринимать тот мир спокойно, не зацикливаешься на этом. Почему она не может?

- Каждому свое, Шейн, все люди разные. А я... я не пример. Я же одна из вас, а значит, иная, чем другие люди. Поэтому я все понимаю и не психую из-за этого. А Мон... Она обыкновенная девчонка, без склонностей к паранормальному, вот и все.

- А жаль, - вздохнул Император, - и для нее работенка нашлась бы, будь она хоть чуточку попластичнее.

- Угу, -согласилась я, - мне ее будет очень не хватать.

- Мне тоже, - он поморщился, словно от зубной боли, - черт бы Дьявола побрал, извиняюсь за каламбур, почему он не мог мне чувства подрезать при переходе? Мучайся теперь, только любви мне на таком посту не хватало.

- Ладно тебе, - пнула я по дружески его в бок, - того гляди она выправится, начнет верить в привидений, ходить к гадалкам, вот тогда ее и завербуешь. Потерпи чуток.

- Я-то потерплю, - засмеялся он, - у меня столько времени впереди, что я вполне могу дождаться пока вырастет и расцветет ее пра-пра-пра-правнучка. А вот у нее времени гораздо меньше. Да, - спохватился он, - Дьявол просил спросить, что ты собираешься делать теперь?

- Не знаю, - я возвратилась в комнату и плюхнулась на диван, - честно, не знаю. Мне осталось-то всего ничего отдыхать, было бы приятно эти недели провести спокойно валяясь на пляже. Но боюсь, это уже невозможно. Даже если вы не будете меня беспокоить, город все равно не тот. Два убийства за месяц, люди еще не скоро успокоятся... Так что возможно я уеду в Москву раньше времени.

ЧАСТЬ 3.

Б1

Если уйдет за очертания зеркала Отражение

то сможешь ли Ты понять самого себя...

сможешь ли Ты быть вообще?..

Так все-таки, кто же Бог, Ты или Отражение?

Не два ли зеркала друг против друга, и кто

на кого смотрит, и кто есть Бог,

и кто есть Отражение?..

Прямо скажу, в Москву я вернулась с тяжелой душой, почти не отдохнувшая. А разве можно было спокойно отдохнуть в таком водовороте событий? По максимуму, все закончилось очень неплохо, если бы не две вещи - первая, то, что произошло с Мон, тяжелым грузом лежало на моей совести. Второе - мне предстояло много учиться и многое узнать о тех, к кому я отныне принадлежала. Сердце мое чуяло, что это будет очень и очень нелегко сделать.

Москва встретила меня августовской жарой, пылью, загазованными улицами и неподвижно висящей в воздухе гарью, так что даже поначалу мне показалось, что дышать абсолютно нечем. Мама и папа стояли на перроне, встречая меня, и самозабвенно махали прибывающему поезду. Конец каникулам, да здравствует рабочая Москва. Вот на две такие половинки моя жизнь и разбита: в Эстонии только отдыхаю, в Москве только работаю. Ну да ладно, что раньше времени о грустном говорить.

Я вылезла из поезда, обняла предков, и с этой минуты начались обычные рабочие будни. Офис, начало учебы в институте, дела, все навалилось как-то сразу, отняло львиную долю времени и заставило забыть о лете, как о странной сказке. Сентябрь был характерен еще и тем, что в этом месяце должно было состояться традиционное событие, эдакий ежегодный зверинец - встреча выпускников. Нельзя сказать, что наш класс был особенно дружным или у нас была хорошая классная - объединяла нас учительница английского, на редкость активная, веселая женщина. Она была далеко не молода, наш выпуск был для нее последним - после нас директор сделал все возможное, чтобы спровадить ее на пенсию. Поэтому ежегодно, в сентябре, мы собирались у нее дома, чтобы поздравить с Днем Рождения и заодно посмотреть друг на друга.

По правде сказать, я эти сборища ненавижу. С училкой у меня были на редкость замечательные отношения, хотя мы, конечно, ссорились. А вот одноклассники... лучше бы их не было. Ситуация до пошлости обыкновенна - в классе есть группка людей, которые всеми верховодят, остальные рады стараться, лижут им ботинки и всячески подхалимничают. И есть пара людей, открыто протестующих против такого порабощения. Они не ведут открытую войну. Молча и явно они презирают подхалимов, но в драку не лезут. Не стоит и говорить - я была самой главной отшельницей в классе. Жизнь у меня была спокойная - меня не трогали и, пожалуй, даже побаивались - прекрасно знали, что если начнется война, от меня спасения не дождется никто. Так что школьные годы я стояла от всех особняком, если не считать пары одноклассников, у которых не хватало смелости встать на столь открытую оппозицию - они то присоединялись ко мне, то снова бежали чистить ботинки заводилам. После выпуска я наконец вздохнула свободно, дескать, все это кончилось. Я надеялась, что мои одноклассники перестанут пресмыкаться, если их разъединить с объектом поклонения. Но я ошиблась. Привычку, утвердившуюся за десять школьных лет искоренить не удалось - кто привык подлизываться, таким и остался, разве только сменил себе кумира.

На сборище я шла лишь ради учительницы - для краткости ее все звали просто ВБ. Я знала, что она расстроится, если я не приду. Поэтому я смиренно тащила свои ноги к метро, хотя знала, что эта встреча будет стоит мне нескольких неприятных минут над унитазом. Тошнит меня от моих одноклассников, уж простите за прямоту. Конечно, нельзя сказать, что среди них совсем нет нормальных людей. Есть, и очень даже неплохие. Но! Они такие хорошие, если рядом нет самой главной заводилы, а стоит ей только появиться, общаться с ними становится абсолютно невозможно.

Позвольте вас познакомить - Ирочка-дурочка, прозванная мною за глаза Белой Арапихой. Белой - потому что блондинка, со всеми вытекающими последствиями, а насчет Арапихи - даже не спрашивайте, иначе ее совсем легко будет узнать. Естественно, те, кто имел честь с ней общаться, и так ее узнают, но все же... Позвольте не раскрывать ее личность до конца. Итак, блондинка, высокая, тощая и плоская, как хорошо приплюснутая вобла (под прессом, например), с писклявым, манерным голосом. Добавить к этому несколько лет занятий бальными танцами, постоянное кривляние - и окончательный диагноз готов.