Игорь Гергенредер - Сказки для взрослых

Он хотел сказать, что чудовище - одновременно и рыба, и кляча, а получилось: "Рыбакляч".

Сам слуга тоже изменился, но в иную сторону. Ростом так же невелик, но лицо не безобразное, в угрях и бородавках, а молодое и красивое. А какая у него вьющаяся бородка, какие усы! Волосы пышные, цвета красного дерева. А глаза синие-синие: позавидует любая девица. А что за осанка! Словом, кавалер - изящнее не сыскать.

Виола стала грациозной серной. Но шея у нее длиннее, чем обычно у серн, и до чего же величаво держит она точеную головку! Нижняя губка надменно выпячена.

Люди, узрев эти превращения, кинулись со всех ног из Темнющего Леса. Рыбакляч завизжал им вслед по-поросячьи. В ответ из дупла вяза раздался скрипучий смех Флика дер Флита.

Захваченный охотой на Пассика, барон забыл, что настал четверг. Духи могли наказать забавника за первый же смешок, но помнили, что он прислал сверх уговора бочку вишневки. Однако, когда безобразие стало нестерпимым, угроза исполнилась.

Духи полюбили серну, она так и зовется Виолой. А маленький кавалер придумывал себе самые звучные имена, но остался Икотой. Он дружит с Пассиком, заботится о Простуженной Вороне. Иногда пользуется силой, которую дают ему духи, и, становясь невидимым и летающим, заглядывает в деревни и в города. Любит поискать, не приготовила ли хозяйка какое-нибудь эдакое блюдо - на требовательный, привередливый вкус? Тут уж он заставит и ее отведать кушанье. Пусть она напробовалась и сыта, ее вдруг опять потянет побаловать себя еще разок.

Так что ежели хозяюшке икается - значит, тот самый Икота уже взялся за свое, и как ни пей она холодную воду и хоть облейся ею, а оба угостятся на славу.

Сказка "Про барона и Темнющий Лес" открывает цикл сказок для взрослых.

Неподалеку от Темнющего Леса жил крестьянин, который был уверен, что непременно станет богачом.

- Вот увидите, - говаривал он соседям, - как я враз разбогатею!

А была-то у него одна лошадка в больших белых пятнах по темной шерсти.

- Как же ты разбогатеешь? - спрашивали соседи, поскольку желание ближнего разбогатеть всегда вызывает задушевные пожелания.

Крестьянин помалкивал: он и сам не знал как, и соседи, посмеиваясь, добрели к нему.

Слух о чудаке ходил и по Темнющему Лесу, но, в противоположность соседской отзывчивости, возбуждал темные настроения. Рыбакляч ждал только случая потешиться над простаком. Вместе с Рыбаклячем затеяло недоброе и второе чудище - Жобль. Когда-то это был городской судья. И вот как он стал Жоблем.

Однажды судейские стражники выследили на опушке леса тетушку Клюки-Клюгенау. Поговаривали, что она - колдунья. Так оно и было. Клюки приходилась троюродной сестрой Флику дер Флиту. Отправившись в Темнющий Лес за корнем пикрошоля, нужным для колдовства, тетушка накопала его целый узелок. Но на обратном пути ее чуткий нос унюхал еще корешок. Забыв об осторожности, Клюки стала выкапывать его. Тут-то ее и схватили.

Колдунью хотели посадить на круп коня и отвезти в город, но Флик дер Флит помог сестрице. Дюжие стражники не смогли оторвать женщину от земли. Как ни бились - не сдвинуть с места! Тогда они послали верхового к судье, и тот прибыл сам.

Судья убедился, что стражники ретиво стараются и наклонить, и повалить, отодрать и вытянуть, но Клюки словно пустила корни. Тогда он приказал подкопать ее. А тетушка вздыхала и покачивала головой.

- Ты думаешь, снизу тебя не взять? - с издевкой спросил судья.

- Я думаю, - независимо ответила женщина, - о старом осле Жобле, который так задумался перед известным занятием, что получил копытом и достался стервятникам.

- Проклятая! - вскричал судья и хотел было ударить насмешницу, но должность не позволяла, и он, незаметно для стражников, сильно ущипнул тетушку. Она взвизгнула на весь лес - и старший дух Флик не спустил законнику. Из лисьей норы под гнилой, обросшей горьким грибом колодой вдруг повалил дым. Опушка мигом пропала в густом едком облаке. Раздался дробный топот копыт.

Когда дым развеялся, стражники увидели, что Клюки удаляется на судейском коне. А на колоде восседает необычайных размеров орел-стервятник, чью маленькую голую головку украшают огромные ослиные уши; из хвостового оперения свисает ослиный хвост с кисточкой, на спине повыше его основания красуется рог вроде козлиного.

Поразительное создание затопталось, вонзая в колоду страшные когти, раскинуло крылья, под которыми оказались суетливые мартышечьи лапки, и закричало дурным ослиным голосом. Стражники, которые привыкли по совести исполнять все, что велит судья, бросили свое вооружение и помчались прочь сломя голову. Видно, именно так поняли нынешнее приказание, хотя, скорее всего, это было требование принести зеркало.

Чудище взмахнуло крыльями, то ли чтобы одним махом распрощаться с правосудием, то ли просто отмахиваясь от любопытных взглядов. Удалось это или нет, но оно полетело - птицы, тем не менее, не признали его своим, что необъяснимо: ведь имелись же перья!

Да, мол, но птицы превыше всего чтут волю и так ее любят!..

Верно. Но разве не чтит и не любит волю судья, который заставляет буквально боготворить ее - присуждая к неволе?

Как бы то ни было, лишь Рыбакляч не отверг отверженного, видя в одиночестве ту радость, которую можно поделить.

- Не дает мне покоя этот сиволапый! - сказал он приятному сотоварищу, когда оба таились в чаще, а крестьянин проезжал невдалеке молодым березнячком.

Пегая лошадка старалась из последних сил, таща претяжелую телегу. Хозяин нагрузил на нее целую гору дров, а сверху - еще гору валежника.

- Глупец уверен, что враз разбогатеет, - насмехался Рыбакляч, - а я уверен - над ним можно здорово потешиться!

- В нашем положении не пристало думать о потехах! - недовольно ответил Жобль. - Я хочу наказать крестьянина за мысли. Мечтает найти богатство, а не думает, что его надо предоставить судье! А уж судья рассудит, чье оно.

Случилось так, что в одну из ночей в Темнющий Лес нырнули разбойники, отягощенные добычей. Их изводило желание продолжить грабежи и кровопролитие, но даже и у столь злых людей бывают угрызения совести. Она, вероятно, донимала их, что нехорошо, при таком богатстве, не успокаиваясь грабить и убивать. Поэтому они решили зарыть добычу до времен, когда совесть пообвыкнет и засовестится заедать человеческую жизнь.

Рыбакляч и Жобль стали тайными свидетелями того, как было исполнено это достойное решение. Они стащили у угольщиков, что жгли в ямах древесный уголь, острые лопаты и добыли закопанное: тяжелый кувшин, полный талеров. Довольные, обсудив, что и как они сделают, двое поджидали чудака на месте порубки, куда он обычно приезжал за дровами. Заслышав топот лошадки, поставили находку на виду и скрылись.