Виктор Ерофеев - Энциклопедия русской души

Он выбегает на площадь. Садится в такси. Таксист увозит его в Чертаново. Я -- один. Я прихожу в Румынии на коллоквиум, стою, пью вино и вызываю к себе интерес.

-- Вон русский стоит.

Французы, немцы, поляки стоят -- и ничего. А русский встал -- сразу интересно. Русский обязательно чем-нибудь отличится. Или опоздает. Или забудет что-нибудь. Или потеряет. Или сморозит чушь. Или блеснет умом. Или кого-нибудь возьмет и выебет. Или наблюет на пол.

И я, загадочный русский, знаю: меня нельзя разгадать. Я не поддаюсь анализу. Анализу поддаются разумные существа. Я сам не знаю, что выкину, руководствуясь неинтеллегибельными соображениями. Могу броситься в огонь и спасти ребенка. А могу пройти мимо. Пусть горит! Пусть все горит! Я, моральный дальтоник, не вижу различия между да и нет. Мне говорят, что я -циник. Но это уже звание. А я -- без звания. Может быть, я бессовестный? А это -- как повернется. Я люблю глумиться, изводить людей. Но я помогу, если что. Я хочу, чтобы уважали мое состояние. У меня, может быть, тоска на душе. Тоска -- это заговор "всего" против меня.

отделение русских от россии

Можно договориться с черепахой, но попробуй договорись с ее панцирем. То же самое и Россия. Россия радикальнее русских. Создание сильнее создателей. С русскими кое-как еще можно иметь дело; с Россией никогда не договоришься. Слишком много говна в нее слито.

Понимая, что что-то не то происходит, но сказать не умея, русские придумали себе вымышленную родину и поверили в нее. Одни называют ее так, другие -- иначе.

Надо отделить русских от России. Россия говнистее русских.

где он?

Где искать Серого? Зачем искать? Если не найти теперь Серого, Россия потеряет свое лицо. Возможности России состоят в воображении русского человека.

суд

Русский суд страшнее Страшного суда.

лишние люди

Никак не получается увидеть себя такими, какие мы на самом деле. Что-то мешает. Не потому ли русские -- не Монтени, то есть не способны к самопознанию, что иначе -- беда?

Предусмотрительно заблокированная система.

Если ее взломать, то получится, что национальная идея русских -никчемность. Нет никакой другой идеи, которую русские проводили в жизнь более последовательно. Во всем непоследовательны, в никчемности стойки.

На такой идее каши не сваришь. И не надо. Национальная идея -- не надо варить кашу. Кто берется варить кашу -- тот не русский. Никчемность -нулевая степень созидательности, неумение что бы то ни было довести до конца. Самолеты падают, автомобили глохнут. Никчемность -- пустоцветная духовность, близость к религиозному созна

нию, но с противоположной стороны. Крайности склонны путать. Отсюда вечное недоразумение с богоносцем. Россия -- негативная теология. Было время, когда писатели нашарили сословие лишних людей. Но дело не ограничивается ленивыми умниками. Бизнесмены России -- тоже лишние люди. Они не нужны. Не нужны пенсионеры. И сами писатели -- лишние люди. Крестьяне тоже не нужны. Зачем пахать вечную мерзлоту? Рабочие совершенно излишни. Во власть идут одни лишние люди. Дети -- неходовой товар.

Каждый в России -- лишний. Однако из социального ряда, где это звучит настораживающе, лишнего человека достаточно перевести в метафизический, чтобы никчемность превратилась в добродетель и все встало на свое место. Возникнут метафизические крестьяне, им подадут руку метафизические рабочие, они вместе встанут на пьедестал.

А если бы Наполеон завоевал Россию, как о том мечтал Смердяков? Все равно бы все обошлось. Отсюда такой расцвет искусств и литературы перед революцией. Грандиозное собрание лишних людей. Россия лишает сала, оставляет один на один с бытием, без посредников.

россия и африка

Не зря русские смешались с татарами, и теперь непонятно, была ли Куликовская битва или просто гражданская война. А если бы, на самом деле, не понравилась русским Византия, можно было бы, на худой конец, перекраситься в католичество. Призвали или не призвали славяне варягов княжить -незначительный спор, а то, что могли призвать (нашли тоже, кого призвать: северных дикарей!), не справившись с собой, это точно.

Как важно уметь не справляться с собой, не быть жандармерией собственной личности. Все с собой справляются, причесывают инстинкты, стригут ногти, читают газеты, а мы не справляемся. Ни с собой, ни друг с другом. Мы выше этого. Но и другие тоже с нами не справляются. Варяги не справились. Цари оплошали. Даже Петр Первый не справился. Бороды брил, стрельцам головы рубил, хуй у царя стоял, ничего не вышло.

Россию пора, наконец, колонизировать. Как Африку. Колонизация Африке помогла. Проложили дороги, столбики вдоль них поставили, красно-белые, как во Франции. Научились говорить "спасибо" и "пожалуйста". Завезли в магазины нормандские сыры. Не все, конечно, получилось, не все полюбили сыры, по-прежнему прозябают, керосин жгут, но что-то все-таки удалось.

Попросить, чтобы русских колонизировали. Без всяких поблажек. Кого? Только не немцев. У тех нервы плохие. Могут русских перебить. Выгоднее всей Россией попроситься в Японию новым островом. Или, по примеру Аляски, уйти на торгах за семь миллионов. И русские научатся есть нормандские сыры, запивать их бургундским вином. Преобразятся неслыханно. Но своеобразие останется. Как у африканцев. Те все равно едят руками. Верят в своих, не французских богов. Носят божественные одежды бубу с королевским достоинством. Чем Россия хуже Африки? А если хуже, раз у нас нет бубу, нет умения достойно носить одежду, нет гибкости в пальцах и танцах, что тогда?

эмиграция

Россия не забывается. Все в ней плохо, но не просто плохо, а чудесным образом плохо. Русская эмиграция, даже самая

просвещенная, не врастает в другую реальность. Поляк уедет в Германию -- не потеряется, язык выучит, раздастся, усы топорщатся. Мы же не складываемся в чужой шкатулке. Нам надо отрезать хвост. Мы -- хвостатые.

Пленные немцы и то с каким-то смешанным чувством вспоминали Россию. Обрусели фрицы. Им тоже померещились хвосты.

Русская эмиграция -- перерождение, как смена пола. Не хочу быть пай-мальчиком! Хочу снова быть бабой! Все жалуются. Ностальгия душит до слез. Назад, в бабы. Но ужасно боятся своей родины.

Русские за границей -- уже во втором поколении -- кастраты. С виду морды еще более-менее те, но начинка другая, не нашенская. Разлагается все-таки вне России русская порода.

внешность

Русские, как правило, неэстетичны. Неряшливы. С пятнами. На штанах пятна. На жопе тоже пятна, если не прыщи и пупырышки. Пятнистые гады. Плохо пахнут.

труд

Труд в России гасится с двух сторон. Со стороны позыва и -- результата. Я хотел поправить каждый забор, выпрямить столбы, но понял: делаю не то. Сделанное не стоит, но потому и делается плохо, что оно все равно упадет. С другой стороны, потому и не стоит, что делается плохо. В России не надо ничего самому делать. Все равно как-то само по себе сделается.