Константин Вагинов - Бамбочада

Портрет Карла Великого украшал кабинет Торопуло. Бронзовые бюсты Пушкина, Гете и Крылова стояли на библиотечных полках.

В этот вечер думал Торопуло о мечтаниях садоводов девятнадцатого века – о чае из орхидей, о плодовых садах, которые охранялись бы вместо пугал зеркалами, которые блеском отгоняли бы птиц.

«Совсем бы другую картину представляла Европа, – думал Торопуло, – плоды под открытым небом в зеркалах отражались и радовали бы глаз своей многочисленностью, кроме того, на солнце деревья казались бы ослепительно сверкающими».

Вошла Нунехия Усфазановна, сияющая и радостная.

– Вот я и принесла вам бумажку от моей старой, старой подруги. Она живет на Кавказе. Просила я ее, чтобы она прислала бумажку покрасивей.

– «Фантази»! – прочел Торопуло надпись на бумажке. – Вот так «Фантази»! Однако где это? – Торопуло повернул бумажку. Прочел: – «Тифлис. Железн. ряд, № 9». Ага, это в Грузинской республике.

Находящийся в широком сердце попугай и дразнящая эту птицу дама в блузке моды четырнадцатого года и огромной шляпе со страусовыми перьями, – надпись «Фантази», пожатие двух холеных рук, название фабрики – «Урожай» – привели в негодование Торопуло.

– Черт возьми, не могли найти для Тифлиса ничего более характерного. Лучше бы изобразили что-нибудь персидское, скажем, какое-нибудь восьмистишие:

Нунехия Усфазановна щебетала:

– Я всем моим знакомым показывала эту бумажку, и все они нашли, что давно такой красивой бумажки не видели, и, посмотрите, сердце здесь и попугай, и богатая шляпа, и края в клеточку, точно английская материя, у меня была такая блузочка. А вот еще – какие славные кошечки – кис-кис…

– Это тоже из Тифлиса? – спросил Торопуло.

– Все оттуда же! – ответила сияющая Нунехия Усфазановна. Из Саратова Евгений прислал Торопуло конфетную бумажку «Радость» в виде девушки с распущенной косой.

Из Татарской республики Евгений прислал Торопуло бумажку: на ней изображен был чуть-чуть прикрытый миртовой веткой летящий амур, держащий земной шар в руках.

«Дорогой друг, – писал Евгений, – посылаю тебе интересный документ. Он называется „вечный мир“. То, что на этой бумажке изображен ангелочек мира, опоясывающий земной шар ленточкой с лозунгом „Вечный мир“, конечно, для нашей эпохи не характерно; характерно то, что надпись на этой обертке двуязычна – на татарском и русском языках, причем ты видишь, что замена арабского алфавита латинским входит в быт».

Но Торопуло уже раньше в «Прожекторе» видел изображение этой бумажки.

Неотправленное письмо:

Я часто хожу здесь с гитарой по саду. Говорят, приближение смерти опрощает человека. Сейчас я вижу, как удаляются цветные парочки. Здесь, как и в миру, принято подносить цветы. Но здесь не говорят о будущем. Здесь любовь носит характер свободный и воздушный, без излишних надстроек. Все более и более убеждаюсь, что я попал в заколдованное царство. Я худею с каждым днем и убавляюсь в весе. У меня пропадает аппетит, я слабею, и скоро я исчезну. Иногда во сне я плачу и мне кажется, что я мог бы быть совсем другим. Сейчас я не понимаю, как я мог так жить. Мне кажется, что если бы мне дали новую жизнь, я иначе прожил бы ее. А то я как мотылек, попорхал, попорхал и умер.

1929–1930

В общем, можно сказать, что теперь все люди греки по своему отношению к жизни. – Прим. автора.

«Счастье» (фр.).

Пьет и домосед и странник,

И неведомый изгнанник,

Пьет и старый, пьет и малый,

Пьет и шалый, пьет и вялый,

Пьет и бабка, пьет и дедка,

И мамаша, и соседка,

Пьет богатый, пьет и нищий,

Хлещут сотни, хлещут тыщи.

Пер. с лат. М.Л. Гаспарова.

Дорогого кайзера (нем.).

Профессор Пуншевич, когда был студентом, голодал, но и тогда был весел и остроумен, не терял присутствия духа и зарабатывал гроши составлением увлекательных реклам, которые были в своем роде шедеврами. Невозможно было, прочитав их, не рассмеяться. К сожалению, он не сохранил ни одной из них.

Автору совершенно случайно попалась одна из реклам его героя под названием «Королева»:

Королева

Эта робкая девушка, с глазами небесного цвета, сначала служила в кордебалете летнего театра, а потом поступила в драматический театр на маленькие роли…

Она долго голодала, как голодают вообще все юные актрисы. Жалованье приходилось тратить на костюмы, без которых не обойтись даже «маленькой актрисе».

У робкой девушки в душе горела тихим пламенем искорка настоящего таланта. Она могла бы исполнить хорошую захватывающую роль. Но ей поручали только самые ничтожные роли, потому что режиссер был злой человек, а подруги-актрисы – завистливы…

Прекрасные глаза «маленькой актрисы» были всегда грустны, а в душе стояли тихие сумерки серой будничной жизни.

У «маленькой актрисы» были волосы дивного пепельного цвета, и однажды товарищ по сцене, такой же юный, как и она, только что выпущенный из училища актер, восторженно сказал ей:

– У вас замечательно красивые глаза небесного цвета и, кроме того, такие красивые волосы… Это очень важно для сцены и даст вам возможность развернуть свой талант… Актриса прежде всего должна брать наружностью. Будьте только смелее! А если вам трудно побороть свою робость, то воспользуйтесь вот каким моим советом: прибегайте к косметике; она дополняет, выдвигает, так сказать, красоту лица. Вас скорее заметят, даже издали… Берите, например, хорошую пудру Товарищества «ГИГИЕНА» и вы увидите – совершится чудо!.. Через неделю суетливый режиссер, столкнувшись за кулисами с «маленькой актрисой», как раз перед ее выходом в роли пажа, остановился как вкопанный и удивленно произнес:

– Мадемуазель, да… вы сегодня неузнаваемы!.. Вас бы не пажем каким-то незаметным выпускать… Вы – настоящая королева. Маленькая актриса, придя после спектакля в свою убогую холодную комнату, сырую и неуютную, долго не могла уснуть. Ее волновала какая-то нечаянная радость. Казалось, что откуда-то выплывает большое, неведомое счастье. Прежде она в этой жалкой комнате всегда испытывала тупое чувство отчаяния. Теперь же ей казалось, что маленькая душная комната вдруг наполнилась свежим солнечным воздухом.

Ночью снились ясные, хорошие сны.

Теперь ее все называют «королевой». Ей поручают ответственные заметные роли. И в короткое время она превратилась в любимицу публики. Дивные глаза небесного цвета радостно улыбаются, и режиссер, заискивающий теперь перед бывшей «маленькой актрисой», гордится теперь своей «находкой».