Николай Лесков - Сошествие во ад

Искусство сберегло нам полное представление о том, что, по свидетельству очевидцев , назад тому 1860 лет происходило в минувшую ночь в Раю и в преисподней.

Памятник, который передает это, – есть икона «Воскресения с сошествием» древнего, греческого типа, точно воспроизводимая русским «Строгановским подлинником», о которой летом 1893 года писали друзья наши французы, обсуждая изображение со стороны «фантазии художника». Эта икона совсем не похожа на «живописную» икону, «полагаемую» сегодня на аналои господствующей церкви. На новой иконе изображен гроб, какого не знали в Иудее в Христово время, – Христос представлен взлетающим на воздух, с знаменем в руке, а внизу два спящие воина. Иногда прибавляется еще ангел, отваливающий «крышу» гроба, тогда как, держась синоптика, надо бы изображать, что ангел отваливает «камень у двери гроба». В новой иконе нет никакой археологической верности и никакого указания на события, сопровождавшие воскресение Христа на небе, на земле и в преисподней.

Сюжет «полной» иконы очень интересен и много говорит воображению: в нем мы наглядно видим, как представляли себе события христиане ранних веков, имевшие о воскресных «деяниях» много таких сведений, каких мы не имеем и принять их не желаем или не можем, потому что основательность их не достоверна. Однако, по этим-то именно представлениям и сочинен рисунок икон «Воскресения с сошествием во ад», который и внесен в «Подлинник» (установленный образец). Только одному невниманию русских к уяснению своих памятников следует приписать то, что многие до сих пор видят в «полной» иконе «Воскресения с сошествием» «фантазию» . Древний иконописец или изограф не смел фантазировать, а он рабски воспроизводил только то, что установлено «Подлинником». Что же такое мог принимать в соображение первый сочинитель рисунка? Вот тут и является огромное значение апокрифа, без которого совсем нельзя понять (и никто не понимает), откуда и на каком основании на многочтимую воскресную икону древнегреческого типа нанесены такие «деяния» в Аду и в Раю, для которых в канонических книгах нет указания.

Прежде всего скажем вкратце, чту представляется на почитаемой «полной иконе с сошествием».

Здесь не три лица (Христос и два спящие воина), а тут всего изображено около ста тридцати лиц, и все эти лица в «деяниях», то есть они изображены действующими, при чем «деяния» идут сразу в «трех планах»: а) посередине – на земле, б) наверху – в Раю и в) внизу – в преисподней у Сатаны. Христос «во едином часе» является во всех трех планах: он на земле воскресает, во аде казнит Сатану и Смерть и в Раю – вводит «содержавшихся связанными от Адама». Чтобы понять изображение, надо начинать смотреть его с среднего плана, где Христос воскрес и стоит весь «облистанный» лучами сияния. Под ногами его уже упавшие крест-накрест «врата адовы». Они сорвались с петель от «сокрушенных верей» (притолок) и с грохотом летят вниз в зияющую бездну. Преисподняя вся раскрыта и обнажена. Христос подает руку Адаму, за которым следует Ева, а за ними весь «лик праотцов». Праотцы идут вереницею в три оборота, и вереница не оканчивается, а теряется за «полями» изображения. В «разверстом» аду уже нет людей, которые содержались здесь целые века в великом множестве: все они теперь выведены Христом на волю; а на всем видимом пространстве ада, начиная от открытого входа, идет сражение и расправа над Сатаною, над Князем Тьмы, над Смертию и «аггелами Сатаны». Ангелы поражают их копьями, а самого Князя Тьмы заковывают молотами в цепи. Движение огромное и живое. Христос тут же во второй раз. Фигура Ада так велика, что от нее видна только одна большая голова – вся красная. Сатана – тоже красный, дородством помельче и зато он виден по пояс. При нем неотлучен Иуда с его кошельком, в котором тридцать сребреников. Смерть в «зеленом теле», Князь Тьмы – синий. У всех у них волосы дыбом от страха, который производит «блистание божества». В третьем месте Христос с «благоразумным разбойником Рахом», – дает ему красный крест и посылает его в рай. Это происходит между раем и адом. Рай наверху, – «в ограждении» – там «древеса» и опять весь «лик» праведных, уже вошедших и приветствуемых Ильею и Енохом, которые до сих пор жили в раю только вдвоем. Последним входит Иоанн Предтеча «в шерсти», – у дверей огненный серафим хочет ударить «благоразумного разбойника», но тот ему показывает данный Христом красный крест, и серафим оставляет Раха у дверей, пока разберутся и станет видно, имеет ли он право здесь оставаться. Представляется вопрос: откуда все это взято? А взято все это ни больше, ни меньше как с показания «очевидцев», которые самолично были в аду в ту ночь, когда туда приходил воскресший Христос…

Этого, конечно, нет в канонических книгах, и верить этому ни для кого не обязательно, но все-таки это живет в народе и сохраняется в иконописи, и потому это интересно.

Начать надо с того – «как старейшина жидовская» производил пристрастные допросы над своими же евреями, рассказывавшими, что они видели Христа после Его смерти.

«Видеся же сотник еже Иисус предаде дух, прослави Бora, глагола: „во истину человек сей праведен бе“. И вси пришедшие на позор сей видяше бываемое, бьюще перси своя, возвращахуся во Иерусалим. Воин же Логгин, прием копие, удари в ребра Иисуса, и абие изыде кровь и вода. (В канонических Евангелиях сказано просто, что „сотник ударил“, но не сказано, что этот сотник был Логгин.) Тогда сотник, пришед к Пилату, возвести ему вся. И оскорбе Пилат зело, и призвав Иудеи, вопроси их, еда зреша знамения, яже в солнце, и иная бывшая о Иисусе умершем? („А что: видели ли вы знамения на солнце и другие, которые явились при смерти Иисуса?“). Они же, слышав сие, рекоша: яже омрачися солнце днесь, якоже и иногда (т. е. „Что же такое? Солнце затмилось так, как это и в другое время бывало“)».

«И се Иосиф, иже от Аримафея, сый потаен ученик Иисусов, прииди к Игемону, моли его, да повелит сняти со креста тело Иисусово. И повеле Игемон ему. Прияста же тело Иисусово и обвиста его ризами и ароматы, положиста Иисуса, и привалише камень над (sic) двери гроба».

«Иудеи же слышавше, яко Иосиф с Никодимом испросиста тело Иисусово, помышляху как убити я (их) и (с ними) дванадесятих (апостолов), такожде и других иже свидетельствоваху о Иисусе пред Пилатом. Вси бо тогда быша вкупе, последи же скрышася страха ради Иудейска. Един Никодим токмо ста пред Иудеи, зане князь бе в них. (Был человек с весом и положением и мог их не бояться.) Сей рече им: чесо ради приидосте паки в сонмище ныне? Они же реша ему: ты же что пришел и како вшел еси семо причастник бо сый Иисусов и в части Его будеши во веки. (А ты сам для чего пришел? Да ты еще как смел и войти сюда – ты ведь Его сообщник! Тебе и самому будет то самое, что и Ему досталось.)»