Марк Колосов - Товарищ генерал

После кремации урну с прахом перевезли на Новодевичье кладбище, где состоялись похороны.

Когда кончился траурный митинг, отзвучала музыка, отгремел салют, человек в гражданской одежде, с непокрытой головой подошел к Шпаго и, отведя в сторону, спросил:

— Узнаете меня, майор?

— Ну как же!.. — отозвался Шпаго. — Узнаю…

Венгерский коммунист вздохнул:

— Да, майор, не стало нашего друга! Но близок день, когда мы, венгры, вместе с вами вступим на родную нашу венгерскую землю. Тогда мы расскажем и нашему народу об этом скромном и простом русском человеке. Его жизненный пример будет воодушевлять юношей на такую же самоотверженную борьбу за торжество коммунизма!

Стоя у свежей могилы в кругу соратников Харитонова, Шпаго никак не мог смириться с мыслью, что Харитонова уже нет в живых.

Образ Федора Михайловича продолжал жить в душе Шпаго рядом с Другими дорогими ему образами, но Харитонов не возвышался среди них, а как бы сливался с ними своим душевным строем. Шпаго посмотрел на Климова, на Ларина, на Сурина, на Карапетяна, на Петю Бойко, на Васю Синельникова, на Зину, на жену и сестер Харитонова, и ему почудилось, что и они думают точно так же. И они не могут примириться с мыслью, что Харитонов умер. Почему-то пришли на ум слова Гоголя: "Нет уз святее товарищества!.. Любит и зверь свое дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек".

1950–1954 гг.