Дмитрий Красавин - Микеланджело из Мологи

При известии о том, что ее будут обыскивать, как какую-нибудь преступницу, Насте вдруг показалось, что это все происходит не с ней, а с какой-то другой девочкой, а она сама откуда-то издалека просто наблюдает за происходящим. Затем звуки отодвинулись куда-то в сторону, лица стоявших перед ней женщин подернулись пеленой, закружились. Потолок наклонился...

Очнулась Настя в той же комнате, на диване, спустя минут десять или более. Помимо уже знакомых ей женщин возле дивана стоял какой-то мужчина в форме и держал в руках пузырек с нашатырем. Увидев, что Настя открыла глаза, он поводил ладонью перед ее лицом, наблюдая за движением зрачков, и резюмировал:

- Ничего страшного. Обычный обморок. Пусть малость отдохнет, и можно отвести в камеру.

"В камеру? Меня?" - удивилась Настя и попыталась тотчас встать, убедиться, что речь идет не о ней. Но мужчина, предупреждая ее движение, больно надавил на грудь:

- Куда, егоза? Снова в обморок бухнешься. Очухайся сначала.

Настя и вправду почувствовала легкое головокружение. Мужчина прав вставать пока нельзя. И тут же голову кольнула новая мысль: "А где мое белье? Я абсолютно голая, под одной простыней... Они меня раздели и обыскали, пока я была без сознания..." Чувство унижения, унижения более сильного, чем то, когда мать заперла ее одну в чулане, чтобы не сбежала вслед за Сутыриным, пронзило все тело девушки. Ей было стыдно за себя, за этих взрослых женщин, за этого серьезного мужчину - за весь окружающий мир, в котором можно так унижать человека.

- А как она ловко пыталась выкрутиться! Овечкой притворялась! - уже не обращая внимания на Настю, делилась вторая женщина впечатлениями от обыска с Любой. - У самой в кармане кофточки телефон и адрес Поликарпова, а в протоколе подписала, что нет в Москве знакомых!

"О ком это они? - попыталась понять Настя и тут же вспомнила: Поликарпов... Это же тот мужчина с бородкой, который помог ей пройти через турникет и записал свой адрес..."

- Звони Блинову, - как о чем-то само собой разумеющемся наказала вторая женщина Любе. - Все по его делу сходится: и адрес только что арестованного абстракциониста Поликарпова, и Художественное училище. Пусть Леонид Дормидонтович с девчонкой разбирается. Вздумает отпустить - пускай отпускает. Нет - значит не зря овечку в изолятор доставили. Наше дело теперь - сторона. Только Сталин может спасти Мологу.

Проведя в раздумьях и в рассуждениях с самим собой бессонную ночь, Летягин с первыми лучами солнца вышел из дома и направился в Заручье10)

Примечания.

41.Гамарник Ян Борисович (1894 - 1937) - начальник Политуправления Красной Армии, член ЦК КПСС, член ЦИК СССР, застрелился в июне 1037 года, когда уже находились под арестом М. Н. Тухачевский и некоторые другие высшие должностные лица Наркомата Обороны.

42. Судебный процесс над восемью высшими должностными лицами Наркомата Обороны ( в том числе и над первым заместителем Наркома обороны маршалом Тухачевским ) проходил в июне 1937 года в течение одного дня. В тот же день все обвиняемые были расстреляны.

43. Судебный процесс над так называемыми деятелями антисоветского троцкистского центра состоялся в январе 1937 года. Среди обвиняемых были видные руководители партии и государства: Г. Л. Пятаков, К. Б. Радек, Г. Я. Сокольников, Л. П. Серебряков и др. В день окончания процесса почти все обвиняемые были расстреляны, за исключением К. Б. Радека и Г. Я. Сокольникова, которых казнили позднее.

Инерция - одно из фундаментальных понятий физики Ньютона. Суть ее заключается в способности тела сохранять состояние движения или покоя в то время, когда никакие силы на него уже не действуют.

Леонид Дормидонтович, несколько смущенный масштабами организованной им самим кампании по отлову абстракционистов, уже давно поблагодарил коллег за служебное рвение и намекнул, что задача выполнена, но коллеги все продолжали и продолжали поставлять в следственный изолятор лиц, так или иначе, по их мнению, уличенных в приверженности к другим, отличным от социалистического реализма, жанрам искусства. Основным источником получаемых ими сведений о различного рода абстракционистах и модернистах были разоблачительные письма простых советских людей. Эпидемия доносов буквально захлестнула Москву. В полной уверенности, что делают большое и нужное дело, граждане писали в газеты, органы госбезопасности, внутренних дел, прокуратуру и, конечно же, в партийные организации. Большинство писем было анонимными.

Некто "А" пришел в гости раньше назначенного времени. Хозяева, чтобы гость не скучал в ожидании других приглашенных, дали ему полистать альбом, в который были вклеены открытки с изображением шедевров абстрактной живописи. Через два дня хозяев арестовали по обвинению в антисоветской агитации и пропаганде (ст.58 - 10 часть 2 УК РСФСР), а поскольку открытки они собирали от всех знакомых, по всей Москве, то к пункту десять 58-ой статьи прибавилось обвинение по пункту 11 - преступная организация, и вслед за хозяевами альбома, раскаявшимися в своей вредительской деятельности, в СИЗО потянулся длинный-длинный шлейф "соучастников" и лиц, знавших, но недонесших (ст.58 - 12). И хотя "альбомным делом" занимался не сам товарищ Блинов, а один из его амбициозных молодых подчиненных, хотя каких-либо выдающихся, особо нужных стране специалистов среди арестованных не значилось, и ни один из них не был расстрелян, у Леонида Дормидонтовича осталось ощущение, как будто он лично сделал что-то непотребное, несовместимое с коммунистической моралью.

Еще случай. Профессор А.А. Поликарпов, заведующий кафедрой химии одного из столичных вузов, увлекался живописью. Даже мечтал когда-то брать уроки рисования, но все никак не мог выкроить времени для серьезных занятий своим хобби. Между тем в институте хронически не хватало различных наглядных пособий. На их поиски и заказы уходила масса профессорского времени. И вот, чтобы совместить приятное с полезным, профессор надумал в свободное от лекций и написания научных трудов время рисовать на холстах молекулы различных химических веществ, кристаллические решетки и т.п. Соседка по коммунальной квартире, зайдя однажды к нему одолжить сахарку и застав профессора за разукрашиванием молекулы трихлорэтилена, решила, что он абстракционист. В голове женщины мигом созрел план увеличения своей густонаселенной жилплощади за счет профессорской. Она поблагодарила соседа за сахар, а через час уже написала на него донос в милицию. Прошло дней пять, и уважаемого в научной среде человека, корифея коллоидной химии, доставили в следственный изолятор!

Дело "профессора-абстракциониста" настолько возмутило Леонида Дормидонтовича, что он решил заняться им сам и после просмотра "вещественных доказательств", извинившись перед ученым за причиненные ночным арестом неудобства, взяв с него подписку о неразглашении тайн следствия, отпустил того с миром на все четыре стороны. Да, страна нуждалась в рабочей силе для великих строек. Но разве великие ученые стране нужны меньше, чем зэки?