Иван Мележ - Дыхание грозы
- Название:Дыхание грозы
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Иван Мележ - Дыхание грозы краткое содержание
Иван Павлович Мележ — талантливый белорусский писатель Его книги, в частности роман "Минское направление", неоднократно издавались на русском языке. Писатель ярко отобразил в них подвиги советских людей в годы Великой Отечественной войны и трудовые послевоенные будни.
Романы "Люди на болоте" и "Дыхание грозы" посвящены людям белорусской деревни 20 — 30-х годов. Это было время подготовки "великого перелома" решительного перехода трудового крестьянства к строительству новых, социалистических форм жизни Повествуя о судьбах жителей глухой полесской деревни Курени, писатель с большой реалистической силой рисует картины крестьянского труда, острую социальную борьбу того времени.
Иван Мележ — художник слова, превосходно знающий жизнь и быт своего народа. Психологически тонко, поэтично, взволнованно, словно заново переживая и осмысливая недавнее прошлое, автор сумел на фоне больших исторических событий передать сложность человеческих отношений, напряженность духовной жизни героев.
Дыхание грозы - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В хате Пелюха были только жена с ребенком на руках да девочка лет девяти. Черненькая, похожая на отца, девочка сразу, как только вошел Евхим, спряталась за мать, тараща из-за материной юбки диковатые, настороженные глазенки.
Внимательно, не очень радушно смотрела и жена Пелюха, невысокая, полнеющая, нечесаная, в расстегнутой грязной кофте. Может быть, ее рассердил ребенок, которого она держала, — она и теперь нервно подбрасывала его, — но Евхиму, казалось, ничего хорошего не обещал этот взгляд. Когда Евхим сказал, что ему надо поговорить с мужем, она, будто сердясь, велела девочке позвать отца. Без приветливого слова повернулась, грузно ступая босыми ногами, покачивая ребенка на полных руках, ушла в отгороженную боковушку.
Не пригласила даже сесть. Евхима это нисколько не смутило: он спокойно осмотрелся, выбрал место на лавке, у окна.
Сел, как в отцовой половине.
Пелюх пришел скоро. Черный, небритый, живо вбежал, всмотрелся, не узнавая: видно, ждал кого-то другого, потому что, когда узнал, — Евхим это заметил — в юрких, с блеском глазах мелькнул холодок разочарования. С разочарованием на лице появилась настороженность: опасливо, искоса глянул в сторону боковушки. Это было одно мгновение. Пелюх почти сразу же превозмог растерянность: как перед самым лучшим другом, заюлил перед Евхимом, выражая радость, которую может доставить только гость, давно и нетерпеливо ожидаемый. Евхим, удивленный таким умением притворяться, хотя и чувствовал обычную неприязнь ко лжи, всячески поддерживал ее: догадался, что жена не знает, ради чего он появился здесь, и не должна знать. Запинаясй, выдавил из себя тут же придуманное: виноват, что не заходил долго, но был очень занят, работа навалилась — не переработать. Вот только теперь вырвался, и то на минуту. Только когда жена вышла, чтобы принести закуску к бутылке, что поставил хозяин на стол, Пелюх открыто уже, не скрывая беспокойства, спросил Евхима, чего ему надо.
После этого с полчаса еще сидели за столом. Пили сначала с хозяйкой, которая, охотно опрокинув чарку самогонки, уже более приветливо присела у краешка стола. Она, видно, сидела бы долго и выпила б еще не одну чарку, если бы в боковушке не захныкало настойчиво-требовательно дитя.
Женщина снова сердито, грузно двинулась в боковушку.
Мужчины пили и закусывали одни, пока бутылка не опустела. Тогда только Пелюх, уже непритворно веселый, возбужденный, вышел из хаты, приказав Евхиму сидеть, ждать.
Пришел он не очень скоро. В хате была снова жена с ребенком на руках, и он с притворной веселостью заговорил о том, что на складе порядок, была одета подвода — так он отпустил ее и вернулся. Жена, видимо, почувствовала, что он что-то скрывает, приглядывалась и вслушивалась очень внимательно и недоверчиво; только, выйдя проводить, в переулке у забора Пелюх передал, что Зубрич велел ждать его возле дороги, которая ведет в Крыты. В лесу, километра за два от местечка. Через час…
Дорога была тихая, безлюдная. Навстречу тянулся вначале березняк, позже сосны вперемежку с березами. Уже когда подходил туда, где, по его расчету, надо было ждать, Евхим уловил впереди поскрипывание телеги, ехавшей со стороны Крытов; сошел с дороги, спрятался в зарослях. На телеге сидело двое мужиков: один управлял, а другой, ropj бясь, дремал. Тот, что управлял, был в свитке, в старой шапке, с рыжей бородой — деревенский мужик; дремавший — молодой, в пальто с поднятым воротником. Со стороны видно было — городской гость, какой-нибудь уполномоченный…
Зубрича пришлось ожидать долго. Услышав легкий бег колес, Евхим не вышел на дорогу, смотрел из-за дерева, сквозь чащу зарослей; решил выйти, когда удостоверится, что это именно Зубрич. Ехал действительно Зубрич, на легкой, с рессорами, бричке, в полотняном плаще с капюшоном, в выгоревшей, с помятым козырьком фуражке. Сидел так, что можно было подумать — скучает дорогою, дремлет, однако Евхим издали заметил, что посматривает он озабоченно.
Евхим, неторопливо раздвигая ветви, вышел на дорогу.
Зубрич спокойно, медленно подъехал. Исподлобья прострелил взглядом дорогу впереди.
— Подвезете, может? — сказал Евхим со скрытой насмешкой.
— Садись, — Зубрич придержал коня. Не принял игриво-насмешливого тона Евхима, ответил сдержанно, серьезно.
Зубрич деловито шевельнул вожжами, бричка тронулась.
— В чем дело? — Зубрич взглянул на Евхима строго, требовательно.
Евхим коротко, грубовато объяснил.
— Я знаю это, — ответил Зубрич, отворачиваясь от него.
Евхим заметил: и в тоне его, и в том, как отвернулся, смотрел куда-то вперед, — недовольство} будто его побеспокоили изза пустяка.
Евхим разозлился. Почувствовал неприязнь к Зубричу, в нем появилось желание противиться.
— Дак чего ж не сделали ничего! Пальцем не пошевелили! — сказал грубо, требовательно.
— Не могу. — Зубрич будто не заметил Евхимова тона.
Или не посчитал нужным унижаться до этого тона. Мягко и как бы свысока, поучая, растолковал: — Решение сверху. Решение Центрального Комитета! И Советского правительства!..
— Дак ничего и сделать нельзя? — тем же тоном спросил Евхим.
— Можно бы, — мягко объяснил Зубрич. — Да товарищи у вас шибко грамотные. Товарищ Гайлис и ваш новый председатель колхоза… Исключительную, можно сказать, похвальную активность проявил новоявленный председатель!
Дошел до секретаря райкома товарища Башлыкова! Договорился с председателем райисполкома товарищем Апейкой!.. Договорился не вообще, а конкретно!.. Конкретно договорился, какой участок выделить! Мне сообщили только решение! Конкретное! Я был бессилен!..
Зубрич развел руками. Евхима злило не только то, что он сказал, а и его манера: кривляется, как на спектакле, как перед мальчишкой, когда такое происходит!
— Что ж вы можете? — сказал Евхим с презрением. Зло подумал про себя: нашел на кого надеяться!
— Не надо истерики, — уже без наигранности, холодно произнес Зубрич. Терпение и выдержка — вот что необходимо! — Он заговорил сдержанно, деловито: — Мы не можем не считаться с обстоятельствами. Обстоятельства пока что, к сожалению, сильнее нас. Нам, независимо от наших желаний, остается пока одно — ждать. Ждать, когда обстановка изменится. Станет более благоприятствующей нам.
— Как же ето ждать? Жить уже невмоготу! — возмутился Евхим. Возмутился так, будто Зубрич в этом был повинен.
— Невесело жить, — согласился Зубрич. — Не хочется петь хвалу жизни, когда берут за горло… — Он как-то внимательно посмотрел Евхиму в лицо, помолчал, будто рассуждая, и вдруг сказал: — Но самое невеселое то, — что это, можно сказать, начало. Что впереди — худшее… — Чувствуя, как насторожился, как ловит каждое его слово Евхим, он заговорил жестко, безжалостно: — Большевистская партия только начала генеральное наступление. — «Партия» и "генеральное наступление" он произнес с особым, зловещим смыслом. Почти повторил, будто подчеркнул: — Только начала наступать на капиталистические элементы в деревне. Это значит — на мужика. В первую очередь, известно, на мужика зажиточного, хозяйственного, который именуется кулаком…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: