Александр Энгельгардт - Письма из деревни (1872-1887 гг.)
- Название:Письма из деревни (1872-1887 гг.)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Наука, Российская академия наук
- Год:1999
- ISBN:5-02-028-375-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Александр Энгельгардт - Письма из деревни (1872-1887 гг.) краткое содержание
Александр Николаевич Энгельгардт — химик, писатель и общественный деятель 60–70-х годов XIX века, широкой публике известен главным образом как автор писем «Из деревни». Это и в самом деле обстоятельные письма, первое из которых было послано в 1872 году в «Отечественные записки» из родового имения Энгельгардтов — деревни Батищево Дорогобужского уезда Смоленской области. А затем десять лет читатели «ОЗ» ожидали публикации очередного письма. Двенадцатое по счету письмо было напечатано уже в «Вестнике Европы» — «Отечественные записки» закрыли. «Письма» в свое время были изданы книгой, читаны Лениным и Марксом, благодаря чему «Из деревни» переиздавали и после 1917 года.
Письма из деревни (1872-1887 гг.) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
17 декабря 1880 года.
ПИСЬМО ДЕСЯТОЕ
“Счастливый уголок”. – Уменьшение пьянства. – Мужицкие школы. – Нужен ли мужику интеллигент. – Интеллигентные деревни. – Помещичье хозяйство бессмысленно. – Значение для крестьян сторонних заработков. – Летняя работа на себя. – Идите на землю, к мужику. – Косны ли крестьяне. – Кулак. – Призыв интеллигенции в деревню.
В последнем моем письме я обещал рассказать об одном «Счастливом Уголке», где крестьяне живут хорошо, где за последние десять лет положение крестьян много улучшилось, где даже в нынешний бедственный, голодный год, когда еще до Николы цена ржи поднялась до 14 рублей за четверть, крестьяне не бедствуют и не будут бедствовать. Большинство этих крестьян просидит на «своем» хлебе до «нови», а те, у которых «своего» хлеба не хватит, найдут денег для покупки хлеба, не закабаляя себя на летние работы. Этот «Счастливый уголок» — несколько деревень около с. Батищева, из которого вот уже десять лет я пишу вам мои письма.
До сих пор я очень мало говорил о положении здешних крестьян, но все-таки из предыдущих моих писем вы могли видеть, что положение это было незавидное. Но вот прошло десять лет, и положение крестьян в «Счастливом Уголке» заметно изменилось к лучшему, а если какие-нибудь особенные обстоятельства не препятствуют, то есть надежда, что оно все будет улучшаться. Район «Счастливого Уголка» не ; велик — это каких-нибудь восемь, десять деревень. Недалеко нужно проехать, верст десять, чтобы встретить деревни, где положение мужика совсем иное, где мужик бедствует, запродается на летнюю работу с ранней зимы, бросает землю, нанимается в батраки, идет на заработки.
Я говорил в прошлом письме, что я недостаточно научен, чтобы говорить вообще о положении крестьян в России и даже о положении их в Смоленской губернии. Я говорю только о том, что доподлинно знаю, а в настоящем письме говорю о положении крестьян в «Счастливом Уголке» в каких-нибудь восьми, десяти деревнях. Эти деревни я знаю хорошо, лично знаю в них всех крестьян, их семейное и хозяйственное положение.
Но к чему говорить о каких-нибудь восьми, десяти деревнях, которые составляют капля в море бедствующего крестьянства? какой интерес может представить то обстоятельство, что в каких-нибудь восьми, десяти деревнях какого-то «Счастливого Уголка» положение крестьян за последние десять лет улучшилось?
Не говоря уже о том, что если бы во многих местах России были произведены местными людьми, близко и лично знакомыми с крестьянами, точные исследования их положения, то эти исследования в сумме дали бы отличный материл для общих выводов, — я думаю, что и частное, единичное исследование может иметь интерес, если только уяснены причины, от чего зависит в данном случае то или другое положение крестьян.
Прожив в «Счастливом Уголке» десять лет и притом не внешним только наблюдателем, а лично ведущим свое дело хозяином, который неминуемо должен был войти в близкие соотношения с окрестными крестьянами, я изучил их положение в данном месте и не только могу сказать, улучшилось или ухудшилось это положение за десять лет и в чем именно, но могу также сказать, отчего это произошло. Весь интерес, по-моему, и заключается в уяснении причин, влиявших на изменение положения, потому что такие же причины должны иметь влияние и в других местах.
Говорю прямо, в «Счастливом Уголке» положение крестьян за последние десять лет улучшилось, много улучшилось, неизмеримо улучшилось. Но прежде всего поговорим о том, что понимать под выражением «улучшилось» и чем измеряется это улучшение.
Если кто-нибудь, не знакомый с мужиком и деревней, вдруг будет перенесен из Петербурга в избу крестьянина «Счастливого Уголка», и не то, чтобы в избу средственного крестьянина, а даже в избу «богача», то он будет поражен всей обстановкой и придет в ужас от бедственного положения этого «богача». Темная, с закоптелыми стенами (потому что светится лучиной) изба. Тяжелый воздух, потому что печь закрыта рано и в ней стоит варево, серые щи с салом и крупник, либо картошка. Под нарами у печки теленок, ягнята, поросенок, от которых идет дух. Дети в грязных рубашонках, босиком, без штанов, смрадная люлька на зыбке, полное отсутствие какого-либо комфорта, характеризующего даже самого беднейшего интеллигентного человека. Все это поразит незнакомого с деревней человека, особенно петербуржца, но не мало удивит его и то, когда он, зайдя в избу, чтобы нанять лошадей до ближайшего полустанка, отстоящего всего на шесть верст, услышит от мужика: «Не, не поеду, вишь какая ростопель, мокроть на дороге, поспрошай в другом дворе, може кто и поедет, а я не поеду».
Бедная обстановка мужицкой избы и это нежелание ехать в дурную погоду за шесть верст обыкновенно очень удивляют людей, не знающих деревни. Судить по обстановке о положении и состоянии земельного мужика, даже купца, живущего по-русски, торгующего русским товаром, никак нельзя, в особенности если брать мерилом ту обстановку, в какой живут интеллигентные люди. Конечно, и по обстановке можно судить о зажиточности мужика, но только по обстановке хозяйственной или, лучше сказать, по обстановке в смысле тех орудий, которые служат для ведения дела и для расширения его. Как о зажиточности мужика-кулака, занимающегося ростовщичеством, можно судить по количеству денег, какое он пускает в оборот, так о зажиточности земельного крестьянина, занимающегося землей, хозяйством, можно судить по количеству и качеству имеющихся у него лошадей и скота, по количеству имеющегося в запасе хлеба, по исправности сбруи, орудий. Но главное, самое верное средство для определения положения земельных крестьян известной местности — это знать, насколько крестьяне обязываются чужими работами, например на помещика, в летнее время, самое важное для хозяйства. Чтобы правильно судить о положении мужика, о его благосостоянии, о достаточности или недостаточности его надела, больше всего необходимо обращать внимание на время, в какое мужик нанимается на чужую работу. Благосостояние мужика — в земле, в хозяйстве, и если он должен продавать свою летнюю работу в ущерб своему хозяйству, то это дурной признак. Человек из интеллигентного класса, не понимающий хозяйства, может часто судить о деле совершенно ошибочно, не принимая в расчет значения времени в хозяйстве: в иную пору мужик нанимается на чужую работу за рубль в день только из бедности, в другую пору и богатый охотно работает за полтинник в день. Это нужно понимать, и этого очень часто не понимают. От этого и происходит, что летняя работа, которую может дать помещик, ведущий свое хозяйство, мужику-хозяину, невыгодна, а зимняя работа, которую дает лесоторговец, мужику, напротив, выгодна. Только человек, не понимающий дела или недобросовестный, может упрекать мужиков в лености, нерадении, если они не идут к помещику косить, например, за 75 копеек в день; только человек, не понимающий дела, может думать, что он — благодетель крестьян, что он их кормит, дает им заработки, если он их нанимает на летние страдные работы.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: