Аркадий Гайдар - Голиков Аркадий из Арзамаса

Засыпали поздно. А на рассвете - снова настойчивые телефонные звонки. И рычат у подъезда "Континенталя" автомобильные моторы.

Однажды ночью журналистов разбудили не телефонные звонки, а разрывы артиллерийских снарядов. Фашистские орудия вели огонь по Киеву с высот возле Голосеевского леса.

М.Котов и В.Лясковский вспоминают:

"Осколком снаряда отбило кусок вывески над самым входом в гостиницу... Гайдар наклонился, поднял с земли стекляшку с золотистой буквой "т" и в этой напряженной, предутренней тишине вдруг произнес:

Немаловажная деталь

Снаряд попал в "Континенталь".

Попал в гостиницу со свистом,

Куда податься журналистам?"

В эти дни штурма "Комсомольская правда" опубликовала первый фронтовой очерк Аркадия Гайдара "У переправы".

Конечно, сейчас, с картами и схемами, с книгами, посвященными Киевской оборонительной операции 1941 года, читаешь очерки Аркадия Гайдара иначе, чем той осенью, когда газета была как письмо с фронта.

Адрес первого фронтового очерка угадывать не приходится. Он указан в газете: 306-й Краснознаменный полк.

Этот полк входил в 62-ю стрелковую дивизию, сражавшуюся в составе 5-й армии в Коростеньском укрепленном районе. Армия держала активную оборону, нанося контрудары во фланг вражеских войск, прорвавшихся к речке Ирпень.

Один из героев очерка, комбат Иван Николаевич Прудников, потом рассказывал, как в полк приехала бригада корреспондентов "Комсомольской правды", двое остались на КП командира полка, а Аркадий Гайдар пришел к нему во 2-й батальон. В атаку пошел с 6-й ротой. Добыл в бою трофейный автомат. Очень этим гордился.

Газета посвятила тогда 306-му полку целую полосу. Полк тогда наступал. И очерк Гайдара начинается с того, что батальон старшего лейтенанта Прудникова занял село. Но заканчивается отходом за речку Ирша.

Аркадий Гайдар предпочел не обрывать правду на факте. Он рисовал правду ситуации.

Очерк Аркадия Гайдара с южного фланга обороны Киева называется "У переднего края".

"У прохода через тяжелую, обшитую грубым тесом баррикаду милиционер проверил мой пропуск на выход из осажденного города.

Он посоветовал мне подъехать к передовой линии на попутной машине или повозке, но я отказался. День был хороший, и путь недалекий".

Куда именно вел этот путь, помогает установить упомянутый мельком в очерке номер вражеской дивизии - 95-я. Значит, Аркадий Гайдар прошел по улицам Зализнического района Киева, старой Соломенки, потом, пересекая овраги, добрался до поселка Пирогово, где сейчас находится Музей народной архитектуры и быта Украины. От стен города 95-я фашистская дивизия была отброшена именно сюда. Тоже не очень далеко, конечно. Но все-таки не Голосеевский лес.

Оборону здесь держала наша 284-я дивизия. Шла артиллерийская и минометная дуэль.

"Грубые, скрепленные железными скобами бревна потолочного наката вздрагивают. Через щели на плечи, за воротник сыплется сухая земля. Телефонист поспешно накрывает каской миску с гречневой кашей, не переставая громко кричать:

- Правей, ноль двадцать пятью снарядами!"

Позже, когда очерк появился в газете, кто-то из коллег засомневался:

- Аркадий! Ну при чем тут гречневая каша? Разве об этом сейчас нужно писать?

- Почему же не об этом? Если прикрыл миску, значит, после боя собирается пообедать. Значит - солдат! - ответил Гайдар.

В начале августа появился в Киеве еще один "известинец", Михаил Сувинский. Он поселился в одной комнате с Виктором Полторацким. Сразу включился в работу, передавал информации, но мечтал о большом очерке. Однажды, когда, вернувшись с фронта, журналисты снова собрались вместе, Виктор Полторацкий прочитал стихи:

Сувинский промолвил: ребята,

Нам дан очень маленький срок.

Пойду сквозь огонь автоматов,

Добуду четыреста строк.

В атаку ходил я немало.

С Гайдаром под Каневом был.

Но нету и нету подвала,

Без этого свет мне не мил...

Судя по воспоминаниям товарищей, Аркадий Гайдар побывал в Каневе несколько раз. Из первой поездки привез очерк "Мост". Части 26-й армии отражали тогда врага на дальних подступах к городу, по каневскому мосту выдвигался навстречу противнику бронепоезд "56", спешили на западный берег пополнения, шли на восток беженцы...

...В Переяслав отправились всей бригадой: Гайдар, Котов, Лясковский. Ехали не с пустыми руками, а потому весело. В кузове полуторки стоял железный ящик с коробками кинофильма "Танкер "Дербент", снятого по повести Юрия Крымова. В ведре плескались карпы. Кое-что удалось раздобыть в военторге.

Главный подарок - письмо Юрию Крымову от жены. Оно лежало в полевой сумке Аркадия Гайдара.

Редакцию газеты 26-й армии - "Советский патриот" - разыскали на окраине Переяслава. Юрий Крымов находился на передовой, но вот-вот должен был вернуться.

Поджидая Крымова, Аркадий Гайдар листал подшивку армейской газеты, делал выписки. Участвовал в редакционной летучке и выступил на ней. Встреча с Крымовым была радостной...

Юрий Крымов был моложе Аркадия Гайдара на четыре года. Жизнь его сложилась по-иному: блестяще окончил физико-математический факультет Московского университета, стал научным работником, первая книга вышла за три года до начала войны и сразу принесла большой успех...

И все же этих двух писателей связывала дружба, взаимная теплота, и, думаю, что общность их дальнейшей судьбы не случайна.

"Бои шли в районе Канева... - вспоминает корреспондент газеты "Советский патриот" А. Щелоков. - Юрий Крымов, заметив, что наводчик станкового пулемета убит, сам лег у пулемета и встретил наступающего противника шквалом огня".

Так в трудные минуты боя поступал и Аркадий Гайдар.

Когда Аркадий Гайдар и Юрий Крымов встретились в последний раз, Канев был уже в руках врага. 26-я армия перешла на левый берег.

"Все пошли проводить Гайдара.

Печальный, задумчивый стоял Юрий Крымов и, когда машина скрылась из глаз, сказал:

- Вряд ли увидимся..."

Юрий Крымов погиб в бою 20 сентября 1941 года возле села Богодуховка под Пирятином, когда редакция газеты "Советский патриот" вместе с другими разрозненными подразделениями 26-й армии пробивалась из окружения.

Одним из последних видел его живым парнишка из этого села Коля Коваленко, вывозивший с поля на лошадях кукурузу.

"Меня кто-то окликнул. Пошел на голос и вскоре увидел среди снопов пятерых военных. Все они сидели на плащ-палатке, у каждого был пистолет.

- Не можешь ли ты достать нам гражданскую одежду? - спросил один из них...

Я поехал домой, собрал что было из старья, заехал к соседке Мотре Слуцкой. Она дала мне три пары старых брюк, и я снова вернулся к военным. Четверо тут же стали переодеваться, а пятый, самый высокий, с орденом на груди и двумя шпалами в петлицах переодеваться наотрез отказался... В ту же ночь мой отец, Алексей Яковлевич, пошел в поле хоронить убитого немцами советского офицера. Когда я взглянул на убитого, то узнал того человека, который отказался переодеваться..."