Федор Достоевский - Письма (1866)

Но ждать, пока напечатают, мне почти совершенно невозможно. Здесь к празднику все требуют уплаты, а я - ужасть что должен! Хоть на улицу выходи! Праздник здесь через 7 дней. Вчера я писал Кашпиреву, прося покорнейше прислать сейчас же, если можно, 200 руб. разом (если только можно!). Вам же напишу нечто другое, и если только возможно спасти меня - то спасите. (Слово спасти примите буквально; если б Вы знали всё мое положение здесь, Вы сами бы сказали, что так невозможно жить).

Вот в чем это нечто другое: так как мне возможности никакой нет ко здешнему празднику остаться совершенно без денег и так как, с другой стороны, в редакции теперь еще, быть может, и нет лишних денег, - то пусть пришлют сейчас хоть не двести, а только сто, но только бы сейчас. Сообщите, ради Христа, это Кашпиреву. Но главное вот в чем.

При большом и долгом расстройстве, хотя Вы, может быть, не испытали никогда лично, но, наверно, поймете меня, необходимо иногда для поправки обстоятельств получить после долгих бедствий разом значительную поддержку. Так как у меня на 360 талеров заложено вещей (признаюсь Вам теперь вполне откровенно), что составляет гораздо более 400 руб. сереб<���ром>, и так как я за заклады (1) плачу по 5 процентов в месяц, то мне ужасно выгодно выкупить всё разом.

Второе то, что накопилась бездна вещей, самых необходимых, которые надо исправить в корне, - покупка для меня и для жены теплых вещей, для Любы тоже и проч. и проч. Наконец, надо окрестить Любу, а она до сих пор еще не крещена - не на что.

Одним словом, я прошу у "Зари", выслав мне сейчас сто (2) рублей, остальные четыреста выслать мне к нашему русскому рождеству, то есть чтоб уж к двадцать пятому нашего декабря эти четыреста руб. у меня уже были!

Теперь весь вопрос в том: возможно ли это устроить? Поговорите, дорогой мой, с Кашпиревым! Чудовищным я этого не считаю: я и по три тысячи вперед получал (от "Русского вестника"), а это не вперед почти. Разумеется, существенное в том: будут ли у них деньги? Но по моему мнению и точному убеждению - когда ж и бывает в журналах больше денег, как не к двадцатому декабря! Я здесь ничего не понимаю про их условия с Базуновым, но полагаю все-таки наверно и здраво - что если Базунов не мог им выдать их же денег в ноябре, то уже никак не может удерживать после половины декабря сумму в 20 или тридцать тысяч, которая у него должна скопиться в то время от подписки. И потому у них, верно, будет хоть что-нибудь, чтоб из этого и мне отделить.

Понимаю, что я не имею права требовать. Но я не требую, а прошу покорнейше.

Если же они не могут так, - то есть теперь сто, а двадцатого декабря 400, - то пусть уж вышлют теперь двести, то есть так, как я писал Кашпиреву. Поговорите с ним, друг мой, будьте добры!

Все дела мои поправились бы ужасно, если б состоялась действительно комбинация со Стелловским! Я так спешил кончить повесть в "Зарю", что мне почти некогда было подумать о Стелловском; теперь это меня занимает до лихорадки. Тысяча рублей теперь от Стелловского - это для меня теперь полное спасение, воскресение! Но есть ли тут хоть что-нибудь серьезного? Возможно ли это в самом деле? На всякий случай я решился на днях выслать Паше (на Ваше имя,

- позвольте это) доверенность и наставление насчет условий со Стелловским. Если дело чуть-чуть серьезно, то пусть он кончает его скорее, до рождества, если можно. Просьба к Вам при этом моя - внушить Паше не затягивать дело, - чтоб уж знать скорей результат. Итак, на днях вышлю доверенность. Если уладится это дело - то надолго кончены мои заботы!

Знаете ли, что я теперь делаю? Написав в 2 1/2 месяца девять печатных, убористых листов, изо всей силы пишу теперь письма всем тем, кому не писал, будучи занят (3) повестью. И затем через три дня сажусь за роман в "Русский вестник". И не думайте, что я блины пеку: как бы ни вышло скверно и гадко то, что я напишу, но мысль романа и работа его - все-таки мне-то, бедному, то есть автору, дороже всего на свете! Это не блин, а самая дорогая для меня идея и давнишняя. Разумеется, испакощу; но что же делать!

Весь Ваш Ф. Достоевский.

(1) было: них

(2) было: 200

(3) вместо: будучи занят - было: занятый

Дрезден 10/22 декабря/69.

Любезнейший друг мой Паша, давно я не писал к тебе, но всегда о тебе заботился в мыслях моих. Впрочем, и ты меня порядочно забывал. Одно скажу, что люблю тебя по-прежнему и более всего рад тому, что ты сумел поставить себя на порядочную ногу. Ты да Люба, которой уже почти три месяца, - мои дети, и всегда так будет. Благодарю тебя за хлопоты и старания по моим делам. Давно я тебе не мог ничем помочь; сам терпел большую нужду по многим неоправдавшимся расчетам, а главное - потому что за границей. Как только Любу можно будет везти, приеду в Петербург. Так уж я решил; тогда, может, все пойдет получше.

Я тебе сейчас не отвечал на 2 твои пакета, потому что уж очень был занят работой день и ночь, да и теперь занят ужасно, а потому приступаю прямо к делу

- и во-1-х, посылаю тебе доверенность на продажу "Идиота" (если только она может состояться); хотя доверенность даю тебе вообще на продажу "Идиота", но я разумею только продажу Стелловскому; потому что если с Стелловским дело не состоится, то и нечего таскаться с предложениями к другим издателям; это меня унизит как литератора. Доверенность эта писана не по твоей присланной мне в образчик форме. Не то чтоб я не доверял тебе, но я отцу родному такой доверенности не дам на себя. Да и к чему? Я знаю много случаев давания доверенностей, в (1) которых вовсе не было этой формы, а писалось только то, что нужно. Жена третьего года отсюда же посылала доверенность матери для продажи билетов 1-го внутреннего займа и написала только три строчки, и всё обошлось прекрасно. Доверенность, которую я даю тебе, сам можешь видеть, весьма широкая. Знай еще, что теперь в судах смотрят и решают дела по существу, а не по прежним крючкам. Одним словом, Паша, положение мое теперь весьма тяжкое. Эта тысяча рублей от Стелловского совсем воскресила бы меня и поправила. И потому если хочешь мне в этом деле помочь, то веди его к благополучному окончанию по возможности скорее. При сем прилагаю "Условные пункты контракта" так, как я сам их редактировал. Я взял в руководство твою редакцию (оставил ли ты у себя черновую той редакции контракта, которую мне прислал и с которой я теперь соображался?). При сем вникни в то, что я сейчас тебе напишу в виде замечании для твоего дальнейшего руководства.

Введение я пропустил: это напиши сам как знаешь; я обозначил только существенное, то есть пункты. Вообще, замечание: везде цифры пиши словами и вернее обозначай заглавия сочинений и прочее. Стелловскому мой листочек, (2) тебе посылаемый, не показывай, а перепиши сам и покажи ему уже в окончательной форме. Впрочем, ты и сам поступишь осторожно, я уверен.